ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Некоторые читатели спрашивают: почему вы все время критикуете евроинтеграцию? Ведь половина избирателей поддерживает этот процесс, его продвигает все политическое руководство. Может, это вы, евроскептики, ошибаетесь, а правы как раз еврооптимисты?

В поисках ответа я изучил аргументы в пользу курса на евроинтеграцию, и вынужден признать, что система доводов его сторонников не менее стройная, чем та, что выдвигалась в пользу крестовых походов, фашизма или коммунизма. Эти доводы могут нравиться кому-то или нет, но они реальны.

Двигаясь от противного, я попытался составить апологию евроинтеграции от лица некоего виртуального еврооптимиста. Вот как бы мог выглядеть реферат такого коллективного автора.

1. Мы — европейцы, поэтому наше место в Европе. Мы — единственный латинский народ, вклинившийся в тело славянизма на Востоке. Эту ошибку истории и географии нужно исправить. Мы должны вернуться в лоно Европы-мамы.

2. ЕС — великий проект объединения Европы. Он положил конец многовековым войнам между европейскими народами. Экономика ЕС — лидер мировой экономики. Здесь соблюдаются законы, люди чувствуют себя в мире, комфорте и безопасности. Ни одной стране, вступившей в ЕС, не стало хуже, чем до вступления в ЕС. Мы желаем нашему народу блага. Значит, мы тоже должны вступить в ЕС.

3. У народа должна быть мечта. Раньше мы мечтали о коммунизме, но он умер. Нужно найти ему достойную замену, и евроинтеграция — это как раз и есть коммунизм наших дней. Европейская мечта — великая мечта, к которой стремятся все народы Европы, а значит, должны стремится и мы, потому что мы — европейцы.

Евроскептики считают, что евроинтеграция столь же недостижима, как и коммунизм. Но коммунизм строили 70 лет, а с момента провозглашения ПКРМ курса на евроинтеграцию прошло всего 10 лет. Эстафетную палочку евроинтеграции от Воронина приняли Филат, Плахотнюк и Гимпу. Как и при строительстве коммунизма, при евроинтеграции движение к цели ― важнее самой цели. Присоединение к ЕС может постоянно отодвигаться, как горизонт, но движемся-то мы все равно в правильном направлении. Мы не знаем, когда и как наступит финиш, но идти надо.

4. Сегодня ЕС в кризисе. Он устал от расширения, утратил к нему аппетит. Но это сегодня. Завтра кризис пройдет, и аппетит к расширению вернется. Мы должны быть готовы к этому моменту, а иначе как через евроинтеграцию этого не достичь.

5. Евроинтеграция — это национальная идея, которая сплотит народ. В евроинтеграции и есть смысл нашего существования. Все партии шли на выборах под лозунгом евроинтеграции. Попав в парламент, они реализуют наказ народа интегрироваться в Европу. После саммита в Вильнюсе этот курс станет необратимым. Мы надежно заякоримся в ЕС, подписав соглашения об ассоциации, свободной торговле и безвизовом режиме. Следующим шагом станет подача заявки на членство в ЕС. Рано или поздно ЕС ее рассмотрит. Капля камень точит. Мы станем кандидатом в члены ЕС, а затем и членом ЕС. Мы должны в это верить. Если не верить в евроинтеграцию, то во что вообще верить?

6. Если соглашения по евроинтеграции засекречены от народа, то это сделано для его же блага. Лишние споры могут затормозить сам процесс, а народу это не нужно. Референдум на эту тему тоже приведет лишь к хаосу, а хаос народу тоже не нужен. Народу нужна евроинтеграция, и он подтвердил это на выборах. Мы просто выполняем волю народа. Не более того. Но и не менее. На этом пути мы будем настойчивы, последовательны, упорны, принципиальны и целеустремленны. Никто не собьет нас с этого курса.

7. Как записано в уставе партии, ПКРМ тоже поддерживает курс на евроинтеграцию. Это естественно, поскольку еще в 1848 году два европейца, Маркс и Энгельс, опубликовали в европейском городе Лондоне «Манифест коммунистической партии», который начинался словами «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма». Не по России, не по Казахстану, и не по Китаю — а по Европе. Некоторые наши коллеги считают, что коммунизм — это зараза. Но это наша, европейская, зараза. И г-н Баррозу в молодости баловался троцкизмом, но это не помешало ему возглавить Еврокомиссию. Сегодня в руководстве ПКРМ много троцкистов, но они тоже перебродят, как тулбурел, и станут «выдержанными» политиками европейского разлива.

Коммунисты говорят, что мы проводим неправильную евроинтеграцию, а они, когда были у власти, проводили правильную евроинтеграцию. Оппозиция имеет право на свободу мысли и слова. Это один из важнейших признаков демократии, и мы относимся к этому толерантно. Но евроинтеграция такова, какова она есть. Если Баррозу, Эштон, Фюле, Шубель и Оноже говорят, что мы являем собой европейскую историю успеха — значит, так оно и есть. Эти люди не станут врать.

Все, что мы делаем под чутким руководством Брюсселя, — это и есть евроинтеграция. Другой евроинтеграции у Брюсселя для нас нет.

8. На выборах народ доверил власть либералам и демократам. Если власть кому-то не нравится, то это тоже демократия. Но претензии надо предъявлять к народу — источнику власти, субъекту демократии.

Власть тащит страну в сторону Европы — и это главное. Не важно, что баркасом управляет пьяная команда пиратов, важно, что она ведет лодку правильным курсом.

Есть два подхода к определению либеральной демократии. Первый, реалистичный: либеральная демократия суть власть воров. Те, кто понимают ее именно так, как раз и добиваются успеха: захватывают власть, наживают состояния, покупают депутатов, министров, судей, прокуроров, телеканалы, радиостанции и газеты. Второе определение, идеалистичное, исходит из того, что либеральная демократия ― это набор неких ценностей, которые должны проводиться в жизнь представителями народа, избранными на честных выборах. Те, кто пытается руководствоваться вторым определением, непременно рано или поздно набивают себе шишки, маргинализируются, не допускаются к принятию решений, а в итоге оказываются у разбитого корыта.

Эти две закономерности доказаны практикой всех обществ, которые стремились в Европу после развала коммунизма. А практика ― это критерий истины. Она подтверждает и теорию о том, что если ты успешен — то Бог тебя любит. Если в ходе реформ наверх всплывают воры и жулики, разве это их вина?

9. Те, кто утверждают, что у нас у власти олигархи и бандиты, говорят не всю правду. Все страны Европы прошли через это. Средневековые феодалы были ничем иным, как лидерами организованных преступных группировок, которые грабили кого могли. Принцип был очень простой: если ты не убил первый, то убили тебя, и соответственно, присвоили все твое имущество. То, что мы до сих пор находимся на этом уровне, говорит лишь о том, как много нам еще предстоит сделать, чтобы ускорить наше движение по пути евроинтеграции. Именно это должно быть нашей круглосуточной заботой.

Если европейские лидеры признают нас историей успеха, это означает, что они не запрещают власти грабить свой народ. Это тоже в европейской традиции: вассалу разрешалось грабить свой феод, пока он не выступал против сюзерена.

10. Евроскептики говорят, что ЕС ― это новая империя, «четвертый рейх». Но если бы это был «рейх», тех, кто выступает против него, сожгли бы в газовых камерах. Но никто ведь не вешает евроскептиков. Уже одно это полностью опровергает их евроскепсис. Ты можешь в Европе выступать против Европы — это ли не высшее проявление демократии? Если ЕС это и «четвертый рейх», то это хороший, правильный рейх, в который хотят попасть все нормальные люди. Мы не можем оставаться в стороне от этого всеобщего тренда и драйва.

11. Особо рьяные сторонники суверенитета, которые все еще верят в то, что может существовать независимое Молдавское государство в границах 1990 года, утверждают, что у нас установлена колониальная администрация Брюсселя. Но нет ничего постыдного в том, чтобы быть колонией таких великих наций, как германская или французская. Если мы столько лет не могли сами навести у себя порядок, почему не попросить их сделать это? Даже русские императоры присылали в Кишинев итальянских архитекторов и немецких примаров. Почему ЕС не может назначить какого-то субкомиссара для управления нами?

В конце концов, не мы первые, не мы ― последние. Взять тех же самых греков. Полвека назад им сказали: «Мы вам будем давать марки, а вы будете покупать на них «мерседесы». И это счастье никогда не закончится». Да, эта система дала сбой. Новые марки (евро) давать перестали, да еще заставляют вернуть те, что дали раньше. Но ведь это капитализм. Греки знали, на что шли. В большой европейской семье клювом не щелкай. С другой стороны, греки четко знают, чем они будут заниматься весь 21-й век — возвращать долги. Такая определенность перспективы многого стоит.

12. Лучше быть окраиной Европы, чем России. Европа дает нам современную модель развития, Россия возвращает нас в средневековье; у Европы есть проект, есть мечта , у России их нет; Европа — это хорошо, Россия — плохо.

Европа — это демократические ценности и принципы, верховенство права, экономическое процветание, самая передовая система социальной защиты, стабильность, безопасность, мир, прогресс, комфорт. Россия — это тундра, тайга, «катюша», «черемуха», православный фанатизм, всеобщее воровство, засилье олигархов и чекистов. Россия безнадежно отстала от Европы и живет только за счет природных ресурсов. Русский народ спивается, а Сибирь скоро захватят китайцы.

Россия оккупирует часть нашей национальной территории. Европа требует очистить эту территорию от незаконного российского военного присутствия.

Сам Энгельс говорил: «У Европы только одна альтернатива: либо подчиниться игу славян, либо окончательно разрушить центр этой враждебной силы – Россию».

Любому здравомыслящему человеку ясно, что наше место в Европе. Неужели чеченцы с татарами или казахи с узбеками нам ближе, чем немцы, французы или итальянцы?

13. Евроскептики говорят, что, двигаясь в Европу, мы потеряем Приднестровье, что евроинтеграция и реинтеграция — это несовместимые вещи. Или одно — или другое. Даже если это так, то, бесспорно, надо отдать предпочтение евроинтеграции. Это абсолютный приоритет. Реинтеграция — это опция. Получится — хорошо, не получится — ничего страшного, оставим на потом.

Если Приднестровье мешает евроинтеграции, зачем, спрашивается, такое Приднестровье? Зачем это ярмо на шее, которое тормозит наше движение в Европу?

Надо сначала интегрироваться в Европу, сделать жизнь на правом берегу привлекательной для приднестровцев, и тогда они сами захотят объединиться с нами. Украина нам в этом поможет. Украина тоже хочет в Европу, и когда Приднестровье окажется зажатым между двумя по-настоящему европейскими странами, куда оно денется? Не захочет тоже евроинтегрироваться — заставим, не сможет — научим. Приднестровью все равно придется пройти через демократизацию, декриминализацию и демилитаризацию. И никакая Россия не остановит этот естественный процесс. Не станет же Россия, которой надо продавать в ЕС свой газ, воевать со всей Европой из-за какого-то сепаратистского анклава в сердце нашего континента?

14. Так называемые Таможенный и Евразийский союзы, которые якобы могут стать альтернативой ЕС, ― это полная чушь. ЕС существует уже 60 лет, он реален, он рядом, за Прутом, надо сделать только шаг, и ты тоже там. ТС и ЕврАзэс — это вообще непонятно что. Это виртуальные союзы, которых просто нет в реальности. Надо быть совсем неадекватным, чтобы грезить о каком-то союзе, которого нет, а не о реальном ЕС, несущем нам цивилизацию и процветание, в отличие от России, которая при первой возможности пришлет к нам своих «братков» забрать у нас все, что не забрали коммунисты при советской власти.

15. Утверждения о том, что зона свободной торговли с ЕС разрушит нашу экономику, тоже не имеют под собой оснований. Во-первых, большинство отраслей экономики были разрушены еще до того, как Воронин объявил курс на евроинтеграцию. Поскольку у нашего правительства нет никакого плана развития экономики, то ничего нового создано не будет, а значит, нечего будет и разрушать. Во-вторых, ЗСТ с ЕС всего лишь создаст на Западе то, что у нас уже есть на Востоке — ЗСТ с СНГ. Сейчас мы дышим одним легким, а с двумя ЗСТ ― и на Востоке, и на Западе, будем махать обоими крыльями. В-третьих, ЗСТ с ЕС обеспечит нам доступ на самый большой рынок в мире, позволит привлечь крупных европейских инвесторов, а нашим потребителям даст возможность выбора между дорогими местными товарами низкого качества и дешевыми европейскими товарами высокого качества.

Евроинтеграция создаст новые возможности для развития экономики. Да, традиционные отрасли могут исчезнуть, но взамен появятся другие, нетрадиционные. Например, секс-туризм. На правильно организованный в Кишиневе гей-парад может прибыть из Европы до 100 тысяч геев, лесбиянок, трансвеститов, бисексуалов и еврокомиссаров. Если каждый оставит в ходе этого турне по 1000 евро, то это даст доход в 100 млн. евро. Если проводить такие парады каждый месяц, то мы сможем жить уже только за счет этой инновации. Другой реальный проект — продать европейцам наши земли и построить на них города, которые заселят африканцами и азиатами. С одной стороны, это вызовет настоящий строительный бум, в разы поднимет капитализацию рынка недвижимости, а с другой стороны, мы проявим солидарность с ЕС, облегчив ему бремя миграции. Можно открыть и сеть клиник по оказанию платных услуг по эвтаназии. От европейцев отбоя не будет.

А ВВП на душу населения мы будем поднимать не так, как все — путем роста ВВП, а методом сокращения населения. Это будет наше европейское ноу-хау.

16. Наконец, последнее по порядку, но не по значению. Евроинтеграция будет означать воссоединение нашего народа в рамках ЕС. Мы, бессарабские румыны, должны воссоединиться с нашими запрутскими братьями, и евроинтеграция дает такую возможность. Траян Бэсеску постоянно повторяет, что румынский народ вновь объединится в ЕС. Наш президент знает, что говорит. И мы должны его слушаться.

Если по ходу евроинтеграции Бессарабия будет превращена в tabula rasa – территорию без народа, без памяти, без экономики, без государства, то это будет наш уникальный вклад в теорию и практику евроинтеграции. Подарок ЕС, который сможет рисовать на этой «чистой доске» все, что ему заблагорассудится.

Дмитрий Чубашенко