ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Современную Молдову всегда спасали сепаратисты. Гагаузы считают, что, если бы не их республика, провозглашенная летом 1990 года, если бы не они, то есть маленький народ с их гордостью и терпением, послужившими одной из основ создания автономии, то Молдова канула бы в Румынию.

Приднестровцы уверены, что, если бы не их республика, созданная в начале осени 1990 года, если бы не решающая роль русского оружия в конфликте на Днестре и если бы не свалившаяся на Кишинев задача по восстановлению территориальной целостности страны, то Молдова без «приднестровского якоря уплыла бы Румынию».

В Тирасполе и в Кишиневе тоже полагают, что, как только Молдова присоединит (захватит, победит, вернет, реинтегрирует) Приднестровье, то есть как только непризнанная республика исчезнет, на правом берегу сразу же «возьмутся за русских», являющихся заметной (местами цементирующей) частью страны, что спровоцирует новую волну молдавского раскола, последствия которого не предсказать.

Гагаузские и приднестровские сепаратисты себя сепаратистами не считают по всем названным причинам. И еще потому, что за долгие годы противостояния и споров с Кишиневом они научились ловко применять науку о государстве и праве к себе. Есть у Комрата и Тирасполя разминочный перед основными дискуссиями и больно бьющий по слабому кишиневскому месту вопрос: какие мы, к черту, сепаратисты, если непризнанные ГР и ПМР были созданы раньше, чем появилась Республика Молдова – всеми признанная и неделимая?

Современную Молдову всегда норовили развалить ее патриоты. Патриоты воевали на Днестре, ходили походом на Юг, чем, как вскоре выяснилось, еще сильнее осложнили существование государства молдавского, до сих пор являющегося не совсем территориально-целостным. Те, кто не воевал и не ходил, тоже считали себя патриотами; они считали, что их время вмешиваться в драку еще не пришло, но когда пена уляжется, то еще посмотрим, кто патриотичнее, думали они. В последние месяцы они (и те, и другие), постаревшие, но такие же озабоченные, опять начали выходить на площади, иные в сопровождении детей и внуков, приобщенных к трудной борьбе за судьбу Молдовы. Пока в ход идут цветы, яйца и камни. И слова, слова, слова… Грозятся взять в руки автоматы, если вдруг и если кому-то непонятно. Патриоты – народ азартный и заводной.

Они, запыхавшись, могут и не заметить, как в борьбе между собой и в борьбе за Молдову европейскую или за Молдову евразийскую, за Молдову целостную и за Молдову в составе Румынии, за Молдову левоцентристскую и за Молдову либерально-демократическую, от Молдовы ничего не останется. Будет территория с унылыми флагами над партийными офисами, с мрачными госучреждениями, окруженными дорогущими авто, с корявыми дорогами, ресторанами, усталыми проститутками и ленивыми журналистами. Кому-то она, безусловно, будет принадлежать. Но кому она такая будет нужна? Люди хорошие ею вряд ли заинтересуются.

Кто видел малоснежный февраль в Кишиневе и столичные мусорные баки, постыдно и мерзко переполненные к утру в понедельник, как телеги беженцев, кто видел пыльную поземку под ними и собаку, ждущую чего-нибудь недоеденного, пусть протухшего, но все-таки съестного, – тот знает, что такое молдавская тоска. Мы это все видим каждый год. Нас, покалеченных молдавской тоской, легко затянуть в любую сторону – хоть на Запад, хоть на Восток.

Справедливости ради молдавским патриотам всех мастей и идеологий следует отдать должное. Борясь каждый за свои цели и идеалы, как известно, часто и во многом противоречащие друг другу, они ведут в общем-то праведный бой за определенность судьбы. Либо здесь, либо туда, либо настоящая независимость, либо в Румынию, либо в Евросоюз, либо в союз Таможенный и вместе с Россией в ее евразийский проект.

Всем надоело быть «невзрывающейся мамалыгой», надоело десятилетиями повторять ответ из шутки «когда был счастлив молдаванин – при русских или при румынах», и понимать, что шутка давно превратилась в печальный анекдот, иллюстрирующий отсутствие способностей всего молдавского общества к простому счастью. Борьба патриотов, кроме всего прочего, является и отрицательной реакцией на тезисы большой компании кишиневских политиков, загадочно говорящих о Молдове, будто бы способной быть и в ЕС, и в СНГ, будто бы способной быть мостом между Западом и Востоком.

Хорошо, тихо думают рядовые патриоты, оказавшиеся на площадях молдавских городов с разными знаменами и противоположными лозунгами, будто бы спрашивают у запутавшихся и бестолковых бывших и настоящих управителей страны: а до тех пор, пока мы заслужим доверие и тех и других, чтобы стать мостом, какими частями «молдавского тела» мы расположимся для успешного развития между сторонами? Вопрос тоже не из праздных и тоже из тех, показывающих усталость от многовекторности, давно перебродившую во всеядность и приближающуюся к конечному продукту – неразборчивости. Вона, куда мы докатываемся.

Итак. Мы будем располагаться головой на Запад, а остальными частями на Восток? А как отреагирует на это Москва с ее национально-политической жаждой и тягой к искренности и чистоплотности всех ее попутчиков в Евразию? Не скривится? А если наоборот – головой к Востоку, а этим самым местом на Запад, то не пошлет ли Запад нас куда подальше, поскольку у него, у Запада, с противными запахами и излишними отходами сегодня свои проблемы – за год не разгребешь?

Ехидные замечания о «молдавской позе» не расслышал Воронин, потому что не хотел слышать. Он, по нескольку раз перевернув страну в противоположные края, всего-навсего искал способы удержания власти. На тонкости процесса коммунисты-воронинцы никогда не обращали внимания. На Молдову, стоящую то «к лесу передом, а к Ивану задом», то наоборот, ему было плевать: нравится ей стоять в позе прачки, периодически разворачиваясь, – пусть стоит. Лупу, особенно после июльских парламентских выборов 2009 года, когда сорвал московско-воронинские планы по созданию левоцентристского межпартийного союза, тоже уверенно повторял слова своего бывшего шефа по ПКРМ о широких политических горизонтах, будто бы заложенных в самом географическом положении РМ.

Сейчас его уже никто не спрашивает – участь его ДПМ после будущих парламентских выборов может сложиться так, что она окажется либо в дружной компании партий, отстаивающих евразийство, либо опять в группе «либералов-прозападников» и «румынят». Не Лупу будет решать, где быть стране, а результаты выборов-2015.

Пришло время Филата отвечать на «проклятый молдавский вопрос». Так совпало – Молдова, колотящаяся на площади, в Интернете и на газетных полосах, требует определенности. Молдовой руководит премьер Филат. Коммунисты, останься они во власти, сказали бы «время выбрало нас». Так совпало – время выбрало Филата. Подсказала Филату и Москва, что пришла пора определиться. Там же ему сказали и такое: если ваша неопределенность, всеядность и почти что неразборчивость до сих пор вам самим нравится, она вас не смущает и не мешает жить, то тогда все происходящее с вами во время официального визита в РФ вы тоже стерпите.

Слушайте. Медведев сказал Филату о поддержке Россией территориальной целостности и суверенитета Молдовы, не сказав, правда, привычное об «обязательном учете сложившихся общественно-политических реалиях в Приднестровье». А зачем? Пусть догадается. Недавние мысли Путина «об уважении выбора приднестровцев» Медведев тоже не счел нужным повторить – слова Путина должны доходить сразу и до всех, включая и нынешних лидеров Молдовы. А это российский премьер о молдавском вине: «… В настоящее время практически не осталось вопросов к качеству молдавского вина, которые поднимались еще некоторое время назад». Филат-политик мог бы и не заметить этого «практически не осталось» – не до жиру, и вообще, русский газ для молдаван, русский солдат на левом берегу, а может, и евразийство не такой уже черт, как его малюют.

Будь Филат, допустим, виноделом, все бы понял, когда услышал о качестве своего вина, что оно «практически хорошее», «практически качественное», с перспективами «практически можно и купить». Чтобы точно намек дошел, Филата и сопровождающих его лиц угощали вином итальянским (хотя могли бы угостить и чем-то своим, исконным – с утра-то): вы же понимаете, дорогие кишиневские друзья, вино молдавское «практически качественное», но Москва предпочитает вино итальянское, приставки к нему «качественное» и «практически» лишние.

Владимир Цеслюк