ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Два берега Днестра - правый, бессарабский, и левый - приднестровский, вот уже более двадцати лет разделены политическими противоречиями. И хотя это не мешает молдавским землям оставаться прекрасным цветущим краем, внутреннее напряжение чувствуется повсеместно.

Мы сидим с моим приднестровским коллегой Олегом за столиком кафе тираспольской гостиницы "Россия" и обсуждаем историю последних десятилетий: от развала некогда единой державы до недавних событий, когда Кишинёв и Тирасполь посетил с официальным визитом российский спецпредставитель - вице-премьер Дмитрий Рогозин.

Для приднестровской столицы открытие отеля "Россия" стало событием. И не столько благодаря высокому уровню гостиничного комплекса, сколько потому, что он уже превратился в центр внешнеполитической жизни республики. Так, встреча президента Приднестровья Евгения Шевчука и премьер-министра Молдавии Влада Филата в конце марта состоялась именно в "России". Правобережной стороне это знаковое событие, вероятно, далось нелегко, ведь нынешний кишинёвский режим отнюдь не горит желанием сближаться с Москвой.

- Олег, наверняка и в Приднестровье есть люди, которые не против устремиться вместе с Молдавией в Евросоюз?

- Есть-то они есть, хотя и очень мало, но ведь очевидно, что и саму Молдову в ЕС никто не ждёт. Европейцев молдавскими винами не удивишь. Так что сейчас актуальнее решить сугубо прагматические вопросы на пользу обеих республик.

Первым впечатлением от Кишинёва для меня оказался румынский военно-транспортный самолёт натовских цветов, расположившийся буквально у входа в аэропорт. Вторым - практически полное отсутствие официальных надписей на русском языке, на котором по всей Молдавии до сих пор говорит не менее четверти населения, а в столице и того больше.

Старинный приятель, кишинёвский политолог Владимир Букарский, подтверждает моё наблюдение: "Да, ты прав, вытеснение русского языка происходит повсеместно. И хотя я сам считаю, что русскоязычным жителям республики стоит учить молдавский, всем нам необходимо добиваться, чтобы и русский получил статус государственного".

На что седовласый старец, старообрядческий епископ Кишинёвский и всея Молдавии Евмений неполиткорректно добавляет: "Кишинёв - русский город". Владыка, конечно, имеет в виду не столько политический, сколько культурный статус. Действительно, в Кишинёве русская речь слышна повсеместно и языкового барьера нет.

Однако в молдавской глубинке - например, селе Сахарна, о котором в 1913 году писал известный русский мыслитель и публицист Василий Розанов, изъясняться куда сложнее. Юный иеродиакон православного Свято-Троицкого монастыря - главной достопримечательности Сахарны - радостно кивает, показывая, что вопрос мой понял, только ответить не может. В этом проблема значительной части граждан Республики Молдова - тех, кому нет тридцати. Советскую школу они не застали, а 31 августа 1989 года Верховный Совет Молдавской ССР придал молдавскому языку статус единственного государственного.

Собственно, именно это и породило многолетний конфликт двух берегов Днестра. Конфликт, результатом которого стали кровавые события 1990-1992 годов, когда отказавшееся отделяться от Советского Союза Приднестровье подверглось ряду вооружённых нападений со стороны Молдавии. Активную роль здесь сыграли румынские националисты, нарушившие даже самый свой изуверский лозунг "Русских - за Днестр, евреев - в Днестр".

Ослеплённые идеей "Великой Румынии", они сочли возможным присоединить к Бухаресту все земли бывшей Молдавской ССР, включая непокорное Приднестровье. Однако в результате кровопролитных боёв в июле 1992-го были вынуждены отступить. И в этом приднестровцам помогла российская 14-я армия, командующий которой - ныне покойный генерал Лебедь - остудил "великорумын": "Мы, если понадобится, сделаем так, что будем завтракать в Тирасполе, обедать в Кишинёве, а ужинать в Бухаресте".

Ректор Приднестровского государственного университета имени Тараса Шевченко профессор Степан Берил подчёркивает, что только создание Приднестровской Молдавской Республики позволило в 90-е годы сохранить тот гармоничный межэтнический мир, который складывался в регионе веками: "В республике практически в равных пропорциях живут русские, украинцы и молдаване. Сам я болгарин, это четвёртый по численности этнос. И все эти языки и культуры, объединённые национальной российской культурой, сохраняются и развиваются в Приднестровье".

Ему вторит профессор Илья Галинский, директор института истории, государства и права ПГУ: "Приднестровский университет стал не только научным, но и культурным центром, где были сохранены самобытность нашего народа и его право оставаться вместе с Россией, а не устремляться в Румынию".

Сложно сказать, насколько сегодня сильны унионистские настроения на правом берегу Днестра. В школах уже давно преподают "Историю румын", а не "Историю Молдовы". Кишинёвский Мемориал воинской славы 1941-1945 годов сохраняется в идеальном состоянии, хотя при этом не прекращаются попытки "увековечить память" гитлеровского союзника маршала Антонеску, а примар (мэр) Кишинёва Дорин Киртоакэ прямо именует Бухарестский мирный договор 1812 года, по которому Бессарабия отошла от Османской империи к Российской, "первой оккупацией".

Его родной дядя, недавний и.о. президента Республики Молдова Михай Гимпу, 9 мая 2010 года отказался участвовать в Параде Победы в Москве с мотивацией: "Побеждённым там делать нечего". Для приднестровцев же историческая память о Великой Отечественной войне - едва ли не ключевая составляющая национальной идеи. Так, в ПМР не найдёшь села, где нет памятника или мемориала с возложенными цветами, а 12 апреля - день освобождения Тирасполя - один из главных республиканских праздников.

Тем не менее, в последнее время политический реализм начал брать верх над националистической риторикой. Власти двух частей некогда единой Советской Молдавии уже сидят за столом переговоров, решая проблемы "хлеба насущного", в частности, возобновления железнодорожного сообщения через территорию Приднестровья.

Последнее было прервано Кишинёвом при поддержке Киева шесть лет назад в целях блокады Тирасполя. И если до этого приднестровцы смотрели в сторону Киева с определённой долей симпатии, то уже на референдуме в сентябре 2006-го 97% граждан непризнанной республики проголосовали за присоединение к Российской Федерации.

"Хлеб насущный" для Приднестровья актуален, как никогда. По дороге в Рыбницу, где мне назначил встречу избранный в конце прошлого года новый президент ПМР Евгений Шевчук, мы разговорились с водителем Николаем:

- В Приднестровье практически не видно дорогих иномарок. Но дороги здесь намного лучше, чем в Кишинёве.

- Знаете, приднестровцы привыкли работать, а не жаловаться. Именно на этих "Жигулях" регулярно ездит министр. При этом его вторая, более "роскошная", машина - обычная "Волга".

- При этом бензин здесь стоит около 1 евро за литр?
- Да. При средних зарплатах 200-300 долларов.

Но, быть может, годы испытаний и во многом двусмысленная внешняя политика российского руководства привели к тому, что сегодня в ПМР речь уже не идёт о сближении с Россией? На этот вопрос Евгений Шевчук ответил достаточно категорично: "Президент не вправе изменять воле народа, выраженной на референдуме. После визита Дмитрия Рогозина мы вновь обрели надежду на более тесное взаимодействие с Россией".

Примерно то же самое ответила мне и министр иностранных дел Приднестровья Нина Штански, подчеркнув, что геополитический выбор сделан давно и изменению не подлежит.

Новому президенту и правительству, едва перешагнувшим стодневный рубеж, придётся немало потрудиться, чтобы оправдать кредит доверия. Впрочем, один факт, что средний возраст министров едва превышает сорок лет, а их зарплаты лишь немногим выше средних по республике, говорит в пользу того, что люди пришли ради долгой и серьёзной работы.

На обоих берегах Днестра отлично понимают, что сохранение пространства русской культуры и языка, того самого наднационального Русского мира, о котором в том числе говорил Святейший патриарх Кирилл, в первую очередь зависит от воли российского руководства. Хотя, нет, в первую очередь - всё-таки от Божьей...

Михаил Тюренков