ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Если бы у Приднестровья и Российской Федерации была общая граница в районе Одессы (хотя бы выход к морю), это решило бы огромное количество проблем. Пока этого нет, положение вокруг Приднестровья и отчасти внутри Приднестровья будет заложником геополитической ситуации, сложившейся вокруг ПМР. А конкретно, заложником двусторонних отношений России с двумя государствами, которые зажимают Приднестровье с обеих сторон, – Молдовой и Украиной.

Поскольку эти отношения, мягко говоря, «грустные» и более «веселыми» (в хорошем смысле слова) они в обозримой перспективе не станут, я буду достаточно скептическим в своих оценках.

С Молдовой все понятно: ситуация с правящей в РМ элитой для России сложная, и простой она не будет до тех пор, пока сохраняется конфликт между Россией и Европейским Союзом. Мы можем сколько угодно говорить, что этот конфликт никому не нужен, что он построен на эмоциях, на словах и ценностях, а не на интересах. Но пока он есть, отношения с молдавскими элитами останутся непростыми.

Когда в Молдове президентские выборы выиграл Игорь Додон, у многих в России началась некая мини-эйфория. Дескать, победил пророссийский президент, и это говорит о том, что значительная часть населения в РМ устала от так называемых «евроинтеграторов» с их миллиардными амбициями и понимает, что будущее все-таки в экономической интеграции с Россией. Опросы общественного мнения действительно показывают, что значительная часть молдаван стала несколько более прагматичной и уже не очень верит в европейскую агитацию.

Но реальность сегодня такова, что парламент и правительство в Молдове контролируют люди, ориентированные не столько даже на ЕС, сколь-ко на конфликт с Россией. Есть у нас элиты в некоторых постсоветских странах, для которых евроинтеграция тождественна плохим отношениям с РФ. Невозможно, по их мнению, быть частью Европы и иметь нормальные, добрососедские отношения с Москвой. Пример Грузии, правда, по-казал, что ни к чему хорошему такой подход не приводит.

Сейчас оптимисты в России говорят: давайте продвигать идею досрочных парламентских выборов в Молдове и помогать Додону. Пусть он вместе с молдавской Партией социалистов попробует выиграть эти выборы и сформировать дружественное России правительство.

Я не вижу инструментов, за счет которых Додон может это сделать. Но даже если это и произойдет, ситуация никак не облегчится, в том числе и для Приднестровья. Молдова в случае победы социалистов сама окажется зажатой с двух сторон двумя государствами, у которых плохие отношения с Россией, – Румынией и Украиной. И эти два государства устроят РМ «прекрасную жизнь» с санкциями и т. д., а Москва здесь ничем, к сожалению, Кишиневу помочь не сможет.

Ситуация на западных рубежах Приднестровья облегчится только тогда, когда нормализуются российско-европейские отношения. То есть не быстро.

Конечно, можно увидеть тренд на некую прагматизацию европейских политиков; можно увидеть определенные перемены, происходящие в Германии и связанные с отходом от проамериканской линии; можно увидеть какие-то действия во Франции в связи с тем, что Макрон оказался молодым, амбициозным и хочет стать тем, кем не стал Олланд, – посредником на российско-европейском направлении. Но это пока только тренды. Загадывать здесь что-то неправильно и преждевременно.

Что же касается ситуации на востоке, со стороны Украины, то здесь все грустно и надолго, потому что действительно, как правильно сказали белорусские коллеги, положение на Украине плохое и хорошим в обозримой перспективе не будет. Украинское руководство настроено крайне антироссийски, нацелено на конфликт с Москвой и будет продолжать искать какие-то инструменты и способы кольнуть ее побольнее. Поскольку на Донбассе это невозможно, то идеальный вариант усложнить жизнь России – это усложнить положение Приднестровья, спровоцировать Россию здесь на какие-то жесткие действия, которых на Украине очень ждут.

Что делать в такой ситуации? Некоторые коллеги говорят, что России не остается ничего иного, кроме как создавать совместную границу между Россией и Приднестровьем в районе Одесской области. То есть реализовывать проект Новороссии. Наверное, эта идея имеет некое право на существование, если исходить из следующего: украинское руководство неадекватно и не прагматично, оно пытается сколотить на всей Украине некий большой антироссийский проект, и потому о чем с ним можно разговаривать? Давайте минимизировать ущерб через возрождение проекта «Новороссия».

К счастью, на мой личный взгляд, этот проект пока не пользуется большой популярностью в Кремле, поскольку целью России является не создание Новороссии, а долгосрочная стабилизация ситуации на Украине. Сделать же это можно только через Минские соглашения, предполагающие создание новой федеративной Украины с нейтральным статусом. Это то, что сейчас нужно России.

Предположим, сегодня мы различными средствами создадим Новороссию, в состав которой войдут юго-восточные регионы Украины. А что делать с оставшейся Украиной – крайне враждебным, реваншистским государством, которое будет находиться на западных границах РФ и через которое, по крайней мере, пока, проходят российские газопроводы?

Потому до тех пор, пока будет шанс на переформатирование украинского государства, Москва станет за него «цепляться». Некоторые с этим не согласятся, но я считаю, что это правильный долгосрочный подход.

К сожалению, Приднестровье оказалось заложником всего этого, заложником долгосрочных игр и интересов как России, так и Европейского Союза. И пока Москва и ЕС не найдут общие точки соприкосновения и не выработают некий modusvivendi, по крайней мере, в западной части постсоветского пространства, стабильности в ситуации с Приднестровьем, наверное, не случится.

Это очень неприятно, потому что (пусть не обидятся наши абхазские и югоосетинские друзья) Приднестровье является самой успешной из всех непризнанных республик на постсоветском пространстве. И приднестровцы заслужили того, чтобы жить в безопасности. Но, к сожалению, не все в жизни бывает так просто.

Геворг Мирзаян, доцент Департамента политологии Финансового университета при Правительстве РФ