ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Политологи несколько стесняются называть форму правления Майи Санду тоталитарным режимом. Эксперты признают лишь отдельные элементы цезаризма в правительстве, развитые, в частности, по видению наиболее педантичных из них, в однопартийном стиле руководства PAS. Эдакий просвещенный деспотизм, по которому время от времени в соцсетях можно встретить оды, посвященные королеве, т.е. леди-президенту с более-менее удачной рифмовкой, стихи, подписанные сердечными поэтессами из диаспоры, которые имеют острое чувство политики и фольклора.

Сталинизм и нацизм точно так же ползли к власти на «мягких лапах», карабкаясь по столпу власти ловкими кошачьими движениями, которые в начале лишь озвучивали обоснование государственной безопасности, или необходимость укрепления трудовой дисциплины, точной соблюдение законности и общественного порядка по настоятельному требованию толпы в условиях экономического кризиса. От разработки идеологических концепций, от создания политической полиции в Германии (гестапо) и СССР (НКВД) до расстрела без суда за отсутствие трамвайного билета, или за отказ сдать несуществующую корову к сообществу, должно было пройти некоторое время.

Не является ли исключительная ситуация в Молдове диктатурой или просто прозаическим началом тоталитаризма, если принять во внимание тот факт, что чрезвычайный режим декретируется уже почти три года без убедительных правовых оснований и как бы без какого-либо одобрения со стороны большинство общества? С 17 марта 2020 года нам каждые 60 дней официально врут, что исключительное положение должно быть принято либо из соображений охраны здоровья или энергетической безопасности, либо, по гениальному выражению его величества, государя "во имя мира и стабильности». Выяснилось, однако, в итоге, что чрезвычайный режим нужен только правителям и используется в частности для ограничения прав граждан и их запугивания, от возмутительных действий судей и полиции до ликвидации телевидения станции, открыто критикующие правительство. Не говоря уже о второстепенных случаях, таких как, конечно, сопутствующие жертвы насилия административной системы, преподаватели с ученой степенью, оставшиеся без работы, или с нищенской зарплатой после принудительного слияния молдавских вузов.

В отличие от классических тоталитарных режимов, упомянутых выше, режим Майи Санду навязывает себя не столько посредством актов откровенной жестокости, призванных вызвать ужас и страх у населения, сколько посредством банальных уловок, как правило, посредством лжи и лести, придавая отголоску ПАС балканский характер, которые можно было бы назвать бархатной диктатурой, если бы они не приводили к реальным жертвам. Жертвами режима становятся протестующие, избитые и безосновательно задержанные на улице, политзаключенные - политические оппоненты, незаконно арестованные по сфабрикованным обвинениям, должностные лица административной или судебной системы, насильственно отстраненные от должности за политическую неверность.

Несмотря на относительную порядочность «хороших людей», конечный результат тот же, что и у признанных диктатур вроде Пиночета или Абдуллы бин Абдель Азиза: нарушаются политические и экономические права граждан, в стране установлена цензура. Кстати, король Саудовской Аравии Абдулла бин Абдул Азиз Аль Сауд вошел в историю как еще более снисходительный человек, чем Алайба бин Кишинев, как один из самых мягких диктаторов в мире: он не резал своих противников даже тысячами, он даже разрешил саудовским женщинам работать и собрал немногим больше министра Спыну – 18 миллиардов долларов.

Балканский характер диктатуры Майи Санду проявился особенно в случае Драгалин. Американская гражданка молдавского происхождения Вероника Драгалин была выдвинута на должность главного прокурора по борьбе с коррупцией после сфальсифицированного конкурса, хотя правительство исходило из благородной идеи нанять честных, чистых как слезу иностранных специалистов в борьбе с коррупцией. В прессе появилось несколько сигналов о нелегитимности конкурса, с намеками и ссылками на отношения Майи Санду с матерью Вероники, активным членом молдавской диаспоры в США, которая должна была финансировать избирательные компании PAS, а также на отсрочку конкурс до подходящей даты, чтобы обеспечить участие мисс Драгалин. Точкой на «и» стала утечка информации с телефона министра юстиции Серджиу Литвиненко, который великодушно предложил обществу все доказательства сфальсифицированной конкуренции. Тот факт, что ни министр юстиции Молдовы, ни подставное лицо, главный антикоррупционный прокурор, не собирались поднимать вопрос о самоотстранении от должности и дать проверить себя в ходе независимого расследования, свидетельствует о том, какой режим у нас, независимо от того, носит ли он этот латиноамериканский, саудовский или квазибалканский характер.

Есть, по крайней мере, два широко обсуждаемых в экспертном мире резонансных случая, выходящих за рамки живописного ареала бархатной диктатуры и тяготеющих к гестаповскому или НКВДшному режиму. Речь идет о деле Стояногло и о приостановке действия лицензий на вещание шести нежелательных телеканалов PAS. Обвинители от режима, которые в октябре 2021 года посадили за решетку генерального прокурора Александру Стояногло, даже сегодня не могли представить явных проблем, вместо этого жертва этой несправедливости дала нам достаточно аргументов, чтобы полагать, что режим Санду грубо нарушил законы и нарушил права в чтобы завладеть ключевой должностью в сфере правосудия, что открыло бы ему путь к подавлению политических противников.

В случае с закрытием шести телеканалов применение закона даже не имитировалось, потому что необходимых для запрета вещественных доказательств просто не было, кроме разве что вирусной метафоры Совета по телевидению и радио о том, что иногда молчание не золото, а тротил. Комиссия по чрезвычайным ситуациям (читай Правительство) самостоятельно издала «судебный акт» о приостановлении действия лицензий, формально сославшись на несколько несуществующих нарушений, хотя в этом не было необходимости в связи с отсутствием соответствующей компетенции выдающий орган.

Практически без руководства и объяснения была установлена цензура, а сотни тележурналистов были выброшены на улицу без какого-либо прикрытия со стороны властей, то есть без, по крайней мере, социальной амортизации преступления.

Так что же еще нужно с политологической и политической точки зрения, чтобы признать этот режим более чем однопартийным, т.е. чисто тоталитарным? Потому что с юридической точки зрения, разумеется, диктаторский режим, поддерживаемый западными партнерами, может быть осужден только после его падения. Хотя, с другой стороны, фактическое осуждение (не политическое!) захваченного государства образца 2016-2019 гг., противником которого объявила себя PAS, было проигнорировано и отложено правосудием Майи Санду и Серджиу Литвиненко. Почему? Не потому, что это может породить слишком дальновидный и даже опасный для нынешней власти намек? Я надеюсь, что журналисты и интеллектуалы, кормящиеся, как чистокровные кошки, с ладони этого режима, не утверждают, что диктатуру и истинный авторитаризм можно узнать только в лагерях смерти или на спортивных аренах. Я думаю, мы должны прекратить сейчас, на этом месте, прежде чем повторить историю тех, кто должен был писать известные лозунги на черных стенах тюрем, позже захваченных учебниками истории.

Валерий Реницэ, молдавский журналист