ПРИДНЕСТРОВЬЕ

За 22 года (1918-1940 гг.) румынской оккупации у власти находились префекты во всех районах и городах, в уездах они по национальности были русскими, а потом уже румыны ставили своих. Городскими начальниками, депутатами, примарами румыны не были. К примеру, в Бендерах градоначальником был доктор Булавицкий, последний примар до 1940 года был Клеткин, от Бендер сенатором в румынском парламенте тех времен был Зипштейн. Бессарабец – это некая национальная общность по тем временам, деление на молдаван или румын было как-то не принято. Бессарабцы были в основном бедными, богатые редко встречались среди них.

И тем не менее, румынский жандарм тех времен ходил с плеткой и дубинкой постоянно, наводил общественный порядок. «Порядок» состоял в том, что на русском языке запрещалось говорить, а если и собирались двое-трое человек и говорили по-русски, то он обязан был заставлять их говорить по-румынски. Везде были плакаты: «Ворбиць нумай ромынеште» («Говорите только по-румынски»), кто-то их срывал. Что рассматривалось как хулиганство. А если, бывало, срывали румынские флаги, кто-то пытался перебегать, скорее всего, переплыть через Днестр – это преступление, которое каралось смертью. Румынские жандармы ходили по домам частного сектора и заглядывали в окна людей ночью. Они приглядывали, что там делается, не готовится ли какая крамола. Ставни окон горожанам закрывать было категорически запрещено.

Под особым контролем у жандармов были железнодорожники. Ведь в большинстве своем они были сплоченными, образованными, настоящим пролетариатом. Румыны их и боялись больше всего. На Хомутяновке было много жандармерии и сигуранцы, полиции, большое количество их было. Они беспрепятственно заходили в дом к кому-нибудь и вели профилактическую работу, чтобы народ не выходил на демонстрации. Просили хозяина дома провести их на улицу, и там, чтобы домашние не видели, могли его и побить плеткой или дубинкой на всякий случай в воспитательных целях. И, тем не менее, некоторые акции удавалось провести, – чаще всего срывали проведение государственных праздников Румынии.

В 1934 году однажды перед собором шел праздник «воссоединения Бессарабии с Румынией», и вдруг из-за угла появилась демонстрация молодых евреев и горожан других национальностей с лозунгами, криками, шумом и с Красным знаменем. Таким образом этот румынский «праздник» был омрачен, жандармы оцепили демонстрантов и всех задержали. Об этом мне рассказал Иван Тарутинов, друг моих родителей. Словом – шума было много. Поводы для задержания любого человека имели исключительно политический аспект – не говорить по-русски, больше трех не собираться и так далее. Запрещена была деятельность любых партий и организаций, за исключением профашистских.

То, что Бендеры был пограничным городом, румынским властям доставляло много проблем, потому что население смотрело за Днестр с надеждой. И, тем не менее, в городе даже была определенная культурная жизнь. Со своими концертами к нам приезжали Петр Лещенко, Александр Вертинский, Алла Баянова и другие известные русские эмигранты. Мой дед Артем Николаевич Абрамиченко был председателем профсоюзов и дружил с Шилковым, Добродеевым, Старым, их неоднократно арестовывали румыны и увозили в Кишиневскую тюрьму, так как они боролись за права рабочих и за воссоединение с Советским Союзом.

В школах детей били по рукам и ногам линейкой, розгами, могли свободно поставить в угол на колени ребенка, существовали и другие «маленькие» пытки, а точнее – пытки для маленьких.

Из воспоминаний Виктора Кучеренко (1936-2017), историка и краеведа из г. Бендеры