ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Лидер Украины Владимир Зеленский снова «не к ночи» помянул Приднестровье в одном из интервью. Украинский президент минимум в третий раз пеняет на приднестровскую проблему как негативный пример того, как могут замораживаться конфликты в Восточной Европе: без ясных перспектив будущего, и на долгие годы и даже десятилетия. Почему растиражированная еще в эпоху Порошенко байка про скорую «приднестровизацию» Донбасса так приглянулась Зеленскому – вопрос открытый, но дело, впрочем, в другом.

Зеленский вспоминает про приднестровскую проблему всегда, когда говорит про урегулирование на востоке Украины. Для людей сведущих это странно: международное сообщество неохотно и вяло, но все же признает, что в Приднестровье мир, и это хорошо. На Донбассе же главная задача по общему признанию – прекратить войну. Вроде бы ситуации различаются, но Зеленский, видимо, не зря раз за разом возвращается к аналогиям с Молдовой.

По некоторым оценкам, ближайшая встреча в нормандском формате может стать очевидным прорывом в украинском кризисе. Во-первых, ситуация на Донбассе последовательно деградировала все пять лет с момента начала конфликта, обернувшись чудовищными жертвами. Политическое руководство Киева при Порошенко взяло радикальный антироссийский курс, что в перспективе никак не помогло экс-президенту удержаться во власти и заручиться поддержкой Запада. Позитив по Украине назрел.

Во-вторых — и Зеленский это отлично понимает – назрели и мощные сдвиги во всей архитектуре геополитики в Европе и «окрестностях». На ближнем Востоке происходят неординарные процессы вокруг Сирии, где Россия вот-вот примерит привычную для себя роль миротворца на линии разграничения. В уже упомянутой Молдове зреет многосторонний договор по Приднестровью, о чем свидетельствует любезное предложение Москвы начать утилизацию боеприпасов на левом берегу Днестра. Очевидно, по Донбассу принципиальные решения случатся и вовсе в первую очередь.

Если логика верна, то под вопросом только внешний вид решений по Приднестровью и Донбассу: принципиальный курс «на прогресс» Москва и Брюссель уже взяли. И как бы странно это не звучало, применительно к ситуации на Днестре в нынешних условиях для Кишинева это может стать не долгожданным триумфом, а бесславным согласием с формулой, которой Молдове очень убедительно предложат извне.

Суть проблемы предельно проста: дело близится к серьезным сдвигам по Приднестровью, а Кишинев к ним не готов – ни политически, ни технически, ни морально. За годы переговоров с Тирасполем в Молдове сложилась комфортная привычка вести ни к чему не обязывающий и постоянно буксующий диалог с властями Левобережья. Поэтому, когда в конце 2017 года стороны конфликта договорились решать ряд практических проблем, уже через год в Молдове наступило тревожное отрезвление. И все позитивные подвижки, которые так понравились международным посредникам, заглохли.

Своего апогея ситуация достигла на переговорах в Братиславе, когда молдавские переговорщики сорвали подписание рядового документа по итогам раунда формата «5+2». Эксперты считают, что среди посредников и наблюдателей в переговорах по Приднестровью в связи с братиславским тупиком зреет явное непонимание позиции Кишинева. Более того, вопрос переходит из плоскости чисто переговорной кухни Тирасполя и Кишинева в разряд серьезного изъяна нынешней властной коалиции Молдовы. Проще говоря, в Брюсселе перестают понимать, кто именно отвечает за приднестровское направление в Кишиневе и какие цели преследует.

Так, молдавский переговорщик, вице-премьер Шова входит в кабмин Санду, но аффилирован с президентом Додоном, давно претендующим на монополию в приднестровском вопросе. Однако провал Братиславской встречи ни правительство, ни президентура не спешат комментировать или хотя бы называть чьей-то ошибкой. В Кишиневе окончательно расписываются в отсутствии консенсуса по диалогу с Левобережьем – и автоматически признают, что видения по статусу региона в Молдове тоже нет.

Если такой расклад не изменится уже в ближайшее время, международные партнеры и кураторы молдавской власти в ЕС будут всерьез рассматривать возможность принудительного «шефства» над этим направлением молдавской политики, что будет означать потерю реального влияния Кишинева на урегулирование на Днестре. Вне зависимости от того, кто будет формально курировать этот вопрос в правительстве РМ, переговоры будут проходит в общем контексте нынешнего сближения Запада и Москвы. В результате судьба конфликта на Днестре будет развиваться по логике, которая не всегда и не обязательно будет учитывать собственные стратегические интересы Молдовы.

Вероятно, именно поэтому в Кишиневе царит гробовое молчание по приднестровской теме — видимо, в руководстве правящей коалиции понимают масштаб проблем и всерьез размышляют, как исправить ситуацию.

Если, конечно для этого еще остались реальные возможности.

Дмитрий Астахов