ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Должен признаться: хотя я вот уже почти два года пристально слежу за тем, как Washington Post освещает события в России, логика этого издания непонятна мне до сих пор. Например, можно было предположить, что в начале июня газета уделит внимание первому государственному визиту российского президента Медведева в Соединенные Штаты Америки. Правильно? Неправильно. Ни поездка Медведева в Кремниевую долину, ни прошедшие затем переговоры с Обамой не привлекли к себе внимания редколлегии Washington Post.

Вместо этого две редакционные статьи, появившиеся в газете 9 и 19 июня, были посвящены защите российских граждан от "репрессивной внутренней политики". Если говорить точнее, защите одного конкретного российского гражданина - Михаила Ходорковского, недавно написавшего для Washington Post статью (очевидно, этим и объясняется выбор редакции). Газета уже много раз писала о новом судебном процессе над Ходорковским, и ничего нового сообщить уже не могла. Очевидно, редакторам хотелось упомянуть о благоприятных для Ходорковского свидетельских показаниях, которые дал в суде бывший премьер-министр России Михаил Касьянов. (Им надо еще поработать над арифметикой: в редакционной статье от 9 июня говорится, что Касьянов давал показания "на прошлой неделе", хотя на самом деле он сделал это 24 мая. Ерунда, конечно, но в связи с этим у меня появляется мой любимый извечный вопрос: хоть кто-нибудь в редакции читает свои статьи, прежде чем опубликовать их?) Позднее в суде появились два высокопоставленных руководителя – президент "Сбербанка" Герман Греф и министр промышленности Виктор Христенко. Они дали показания, которые защита Ходорковского назвала весьма полезными для ее клиента. Побеспокоилась ли Washington Post о том, чтобы хотя бы упомянуть о показаниях Грефа и Христенко в суде? Конечно, нет.

Газета играет в эти мелкие игры с "нарушениями прав человека", преследуя одну-единственную цель. Она хочет, чтобы администрация Обамы поставила дальнейшее сотрудничество с Москвой в зависимость от того, будет или нет Россия следовать "западным принципам свободы и прав человека". Естественно, определение этим принципам должна дать Washington Post.

А затем этим авторам начал подпевать Дэвид Крамер (David Kramer), который написал 22 июня, что сближение между США и Россией будет невозможно до тех пор, пока Москва не займет "более позитивную прозападную позицию". Сейчас, как считает Крамер, она у России не "прозападная", хуже того – она "антизападная". Крамер приходит к такому выводу после "тщательного прочтения" российской внешнеполитической "доктрины", информация о которой просочилась несколько недель тому назад в прессу. Крамер читал этот документ настолько тщательно, что каждая из "внешнеполитических целей России" (а в "доктрине" таких целей длинный перечень) превратилась у него на глазах в доказательство "антизападной" позиции этой страны. Таким доказательством, например, являются прозвучавшие в прошлом году предложения Медведева о заключении всестороннего договора о европейской безопасности. Или упор России на сотрудничество с Германией, Францией, Италией и Испанией. (Видимо, Крамер полагает, что эти страны уже не принадлежат к лагерю "Запада".) Более того, если воспринимать писанину Крамера всерьез, то получается, что стремление России избавиться от поправки Джексона-Вэника и добиться ратификации в Конгрессе соглашения о ядерном сотрудничестве ("Соглашение 123"), также является свидетельством ее "антизападной" позиции.

Как я уже говорил, Washington Post почти полностью проигнорировала визит президента Медведева в Соединенные Штаты. Лишь Гленн Кесслер (Glenn Kessler) и Майкл Шир (Michael Shear) сообщили о ланче президентов в ресторанчике "Ray's Hell Burger", а затем Джош Роджин (Josh Rogin) из Foreign Policy поведал нам в свете саммита Обамы-Медведева, что в США есть разные мнения по поводу состояния американо-российских отношений. Спасибо, господин Роджин, это было весьма информативное сообщение.

Но в воскресенье 26 июня, когда визит Медведева уже закончился, в газете появилась передовица с критикой по поводу установки бронзового бюста Сталина в мемориале Бедфорда, посвященного дню высадки союзных войск в Европе. Что это было: попытка как-то связать имя Медведева с именем кровавого диктатора, или нечто иное? Я не знаю. Я уже говорил вам, что логика этого издания в освещении России мне непонятна.

Ах, да, Роберт Каган (Robert Kagan) упомянул об этом визите 29 июня, назвав его мимоходом "приятным разговором за гамбургерами". В каком-то нехарактерном для него припадке объективности Каган похвалил президента Обаму за его июньские внешнеполитические достижения. Одним из них, по мнению Кагана, стала твердая позиция администрации Обамы в отношении Грузии с осуждением России.

А потом – та-да-да-да! – разразился скандал с "русской шпионской сетью". Джерри Маркон (Jerry Markon) стал инициатором темы, написав 29 июня статью "ФБР арестовало десятерых, обвиняемых в том, что они работали русскими шпионами". Нравится мне это "работали русскими шпионами". Я имею в виду, кто-то в Америке работает бухгалтером, кто-то офис-менеджером, а кто-то русским шпионом. Действительно, Маркон признает, что арестованным "не предъявили обвинение в шпионаже", обвинив их лишь в том, что они действовали в качестве "иностранных агентов без разрешения". Но кто станет читать статью под заголовком "ФБР арестовало десятерых, обвиняемых в том, что они работали иностранными агентами без разрешения"?

Филип Пэн (Philip Pan) в своей статье описал ту негативную реакцию, которые эти аресты вызвали в России; а Маркон с Уильямом Брейниджином (William Branigin) указал на осторожную и осмотрительную реакцию Белого Дома. Затем Маркон и Филип Ракер (Philip Rucker) "внимательнее присмотрелись" к жизни подозреваемых, а Джейсон Горовиц (Jason Horowitz) познакомил нас с одним из потенциальных объектов "сети", нью-йоркским финансистом Аланом Пэтрикоф (Alan Patricof). Грег Миллер (Greg Miller) и Пэн взяли интервью у ряда бывших и действующих офицеров американской разведки, часть из которых предсказала, что Россия "нанесет ответный удар в проверенной временем манере холодной войны".

Затем Моника Хессе (Monica Hesse) пригласила нас в путешествие по миру Анны Чапман – новой сенсации Интернета, "темпераментной" девушки в стиле Джеймса Бонда, женщины "с головой для бизнеса и телом для греха". Washington Post даже провела онлайновый опрос, в ходе которого вы могли оценить степень "темпераментности" целого ряда реальных и вымышленных шпионов. В 4:40 пополудни 4 июля 59 процентов респондентов уже считали Чапман "самой темпераментной шпионкой всех времен и народов". Наташа Фатале из "Приключений Роки и Бульвинкля" заняла второе место, намного отстав от Чапман (15%). А Шон Коннери в роли Джеймса Бонда, Мэтт Дэймон в роли Джейсона Борна и Мата Харри вообще оказались далеко в хвосте. (Для информации: я голосовал за Дэймона).

И наконец, Пол Шварцман (Paul Schwartzman) и Маркон заговорили на более печальной ноте, озаботившись будущей судьбой детей предполагаемых шпионов: семерых американских детишек, родившихся у четырех семейных пар.

1 июля пришла очередь Энн Аппельбаум (Anne Applebaum) бить в колокола от имени колумнистов Washington Post. В тот же день появилась передовица, очень похожая по стилю и образу мыслей на статью Аппельбаум – туда даже тиснули пару строк из ее заметки (время отпусков, бюджеты сокращают, знаете ли…). Принимая официально предоставленную информацию о "русских шпионах" за чистую монету, Аппельбаум задает вполне обоснованный вопрос:

"Какого черта российскому правительству тратить годы и миллионы долларов на обучение, содержание и внедрение шпиона, чтобы тот через какое-то время мог коллекционировать слухи у сборщика средств для демократов и друга Клинтонов?"

Объяснение Аппельбаум состоит в том, что руководящий предполагаемой шпионской сетью пресловутый "Московский Центр" по-прежнему обладает менталитетом "старого КГБ". Он не доверяет никаким открытым источникам информации, включая Интернет, и предпочитает собирать сведения "тайными" путями.

Освещение событий в России в "дошпионский" период (или я должен говорить в период до "иностранных агентов без разрешения"?) также повода для скуки не давало. 12 июня Гленн Кесслер и Кейт Рихбург (Keith Richburg) сообщили, что после введения новых санкций ООН против Ирана Россия заморозила поставки комплексов ПВО С-300 Тегерану. 19 июня Крейг Уитлок (Craig Whitlock) описал негодование Конгресса по поводу планов Пентагона оснастить афганские ВВС вертолетами Ми-17 российского производства. (Законодатели недовольны тем, что на деньги американских налогоплательщиков будет закупаться российская военная техника, и требуют, чтобы для афганцев поставлялись американские вертолеты. И неважно, что, как сообщается в статье, афганские летчики на построенных в США машинах летать не умеют.)

Филип Пэн быстро и мастерски осваивает тему "катастроф" на постсоветском пространстве. Когда 9 июня в Киргизии вспыхнули волнения на межэтнической почве, Пэн оказался на хорошо знакомой местности и разразился двумя статьями из Москвы – 13 и 14 июня. 15 июня Пэн уже сообщал о новостях из Бишкека, 16-го из Джалал-Абада, 17-го из ВЛКСМ, 18-го из Оша, 19-го снова из Бишкека. 21-го он опять писал из Москвы.

Для Дэвида Игнатиуса (David Ignatius) трагические события в Киргизии стали той кризисной темой, которую никак нельзя было упустить. Он увидел в них "новую возможность для партнерства Москвы и Вашингтона". Игнатиус утверждал, что то, как две страны контактировали и сотрудничали во время недавнего кризиса, может стать образцом и моделью их будущего подлинного партнерства в Центральной Азии, где "у них общие враги – группировки исламских боевиков и криминальные банды, угрожающие стабильности в регионе". Более того, Игнатиус хочет верить, что такого рода сотрудничество может со временем трансформироваться в систему "коллективной безопасности".

Это стыд и позор, что Игнатиус так редко пишет о России.

Евгений Иванов