ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Пресс-служба Министерства Иностранных Дел Российской Федерации опубликовала интервью С.В. Лаврова, которое он дал 23 апреля русской службе "Би-Би-Си".

Вопрос: Как Вы оцениваете итоги работы «большой двадцатки» в Лондоне? Какой вклад готова внести Россия в международные усилия по выходу из экономического кризиса? Согласны ли Вы с тем мнением, что парадоксальным образом всемирный экономический кризис может способствовать улучшению отношений между Россией и Западом и США?

С.В.Лавров: В целом мы удовлетворены итогами Лондонского саммита «Группы двадцати». Принятые на нем решения развивают вашингтонские договоренности прошлого года и сфокусированы на достижение практических результатов в преодолении нынешнего кризиса и «перезагрузке» мировой экономики. Согласована масштабная – 1,1 трлн. долл. – программа мобилизации финансовых ресурсов на антикризисные мероприятия в глобальном масштабе. Одобрен ряд важных шагов, призванных сделать мировые финансовые рынки более прозрачными, сбалансированными и предсказуемыми, предотвратить появление новых «пузырей» и опасных дисбалансов. Многие из этих мер, касающиеся, например, демократизации Бреттон-Вудских институтов, контроля за хедж-фондами и рейтинговыми агентствами, всего пару лет назад были абсолютно немыслимы. Это говорит о том, что глобальная финансовая архитектура постепенно меняется.

Важным и вселяющим надежду на успех сигналом для всего мирового сообщества стала продемонстрированная в ходе саммита руководителями ведущих стран мира политическая воля к принятию взвешенных решений перед лицом общей для всех угрозы. Вы, разумеется, помните, какой информационный фон превалировал в мировых СМИ накануне встречи. Много говорилось о противоречиях и даже расколе в рядах «двадцатки». Саммит показал, что лидеры держав, на которые приходится

более 80% глобального ВВП, способны выходить на консенсусные договоренности в общих интересах. Неслучайно мировые рынки весьма позитивно отреагировали на итоги лондонской встречи – повысились основные фондовые индексы и биржевые котировки.

Разумеется, мы отдаем себе отчет в том, что всех проблем саммит не решил, да и не мог этого сделать. Слишком уж долго они копились и множились, слишком сложными и комплексными в итоге оказались. Многое будет зависеть и от того, как теперь на практике будут реализовываться достигнутые договоренности. На это, в частности, будет ориентирован третий саммит «двадцатки», который решено провести до конца года.

Что касается вклада России в общие усилия, то он, на мой взгляд, является значительным. Напомню, что первым о необходимости реформирования глобальной финансовой архитектуры заявил Президент Д.А.Медведев, выступая 7 июня 2008 года на ХII Петербургском международном экономическом форуме. Этот вопрос поднимался нами и на саммите «восьмерки» на о.Хоккайдо.

К Лондонскому саммиту мы подготовили субстантивные предложения, отражающие российское видение оптимальных путей формирования новой мировой финансовой системы и преодоления последствий глобального финансово-экономического кризиса. Они включали ряд конкретных мер, направленных на координацию макроэкономической и бюджетной политики, стимулирование внутреннего спроса в период кризиса, усиление регулирования и надзора, реформирование международных финансовых институтов. Многие наши идеи нашли отражение в итоговых документах встречи.

Россия будет и впредь активно участвовать в этой работе. В частности, принятое в Лондоне решение о создании на базе Форума финансовой стабильности Совета по финансовой стабильности с участием России и ряда других государств открывает новые возможности для продвижения наших предложений о путях реформирования мировой финансовой архитектуры.

Намерены продолжать оказывать помощь нуждающимся государствам, которые в период кризиса оказались в особенно тяжелом положении. При этом основное внимание будем уделять нашим ближайшим соседям – странам СНГ. Мы уже выделили значительные средства Белоруссии, Киргизии и Армении. Планируем задействовать в этих целях и специально созданный Антикризисный фонд ЕврАзЭС, общий объем которого определен в 10 млрд.долл., 7,5 млрд. из которых – взнос России.

Теперь о воздействии кризиса на отношения России с Западом и США. Думаю, что он действительно может способствовать их улучшению, прежде всего, помочь США и Западу перевести отношения с Россией в более конструктивное русло. Такое сотрудничество не только формирует позитивную общую повестку дня, но и помогает наработать необходимые взаимное доверие, навыки и культуру диалога и взаимодействия. И здесь нет никакого парадокса – напротив, здравый смысл подсказывает, что во время кризиса искусственно политизированные вопросы отходят на второй план, и все стороны признают наличие общих интересов, в особенности когда речь идет о действительно насущных вопросах.

В то же время, хотя кризис подталкивает стороны к более тесному взаимодействию, но без доброй воли правительств устранить существующие в отношениях противоречия невозможно. Президент Д.А.Медведев на встречах с лидерами ведущих западных стран и США дал ясно понять, что мы готовы к конструктивному сотрудничеству по всем направлениям, включая торгово-экономическое. Ожидаем и от своих партнеров адекватных шагов, среди которых мы видим и поддержку присоединения России к ВТО на стандартных условиях как важного элемента признания состоявшейся интеграции России в мировую экономику. Надеемся, что искусственные препятствия на пути России в ВТО будут быстро устранены. Хорошим сигналом о готовности практически взаимодействовать с Россией стала бы отмена в США пресловутой поправки Джэксона-Вэника, хотя это уже давно не наша, а американская проблема.

Вопрос: Существует мнение, что один из возможных путей выхода из кризиса, в частности для США, а может и для России – это война. Какова вероятность возникновения масштабных вооруженных конфликтов в ближайшие годы и месяцы?

С.В.Лавров: Мы, действительно, наслышаны о таких предположениях отдельных экспертов. Они настораживают, но в целом, думаю, безосновательны. Ошибка тех, кто проводит аналогии между нынешним глобальным финансово-экономическим кризисом и «Великой депрессией» 30-х годов прошлого века, заключается в том, что они не учитывают принципиальных отличий между двумя эпохами. Главное – то, что мы живем в эпоху глобализации, когда есть широкое понимание, что ни одно государство, ни какая-либо группа или объединение государств не в состоянии самостоятельно решить ни одну из актуальных международных проблем, которые, к тому же, не имеют силовых решений. Как показал опыт Ирака, сила без права порождает хаос, а не выход из кризисной ситуации. Так что, по моему убеждению, сегодня нет веских оснований для сравнений с предысторией Второй мировой войны. Как раз сейчас возрастает значение дипломатии, в том числе сетевой, поиска максимально широкого согласия по любому вопросу. Это видно и на примере усилий по выходу из кризиса, осуществляемых в широком формате саммитов «двадцатки», и в случае с Афганистаном, где налицо тенденция к подлинной интернационализации урегулирования, включая максимальное задействование регионального фактора, за что мы всегда выступали.

Это, конечно, не означает, что мир застрахован от вооруженных конфликтов в принципе. Экономические потрясения могут спровоцировать обострение некоторых локальных конфликтов. Нельзя исключать, что у некоторых стран может возникнуть соблазн применения «военного допинга» для того, чтобы заново «завести» свою экономику. Сейчас никто не знает, какой будет технологическая основа следующего этапа развития глобальной экономики, но не думаю, что милитаризация здесь скажет решающее слово. Просто перед всеми стоят совершенно другие задачи, во многом определяемые идеей устойчивого развития. Мы переживаем системный кризис глобального управления, и для экономики нужны комплексные оздоровительные средства, а не опасные стимуляторы. Полагаем, что альтернативой расходам на войну может служить введение задачи решения глобальных проблем, включая преодоление бедности, в национальные стратегии развития в качестве их составной части.

Нынешний общемировой кризис предоставляет уникальную возможность не только оздоровить мировую финансово-экономическую систему, но и выйти на формирование позитивной повестки дня для всего международного сообщества. Он буквально подталкивает всех к коллективным действиям. Причем перестройка мировой финансовой архитектуры, на наш взгляд, будет способствовать дальнейшей деидеологизации и демилитаризации международных отношений, что создаст дополнительные гарантии от возникновения масштабных вооруженных конфликтов в мире.

Вопрос: Есть ли у России долгосрочные внешнеполитические союзники? Или ваша страна со всем миром в недоброжелательных отношениях?

С.В.Лавров: Не знаю, что заставило вас именно так сформулировать свой вопрос, но постараюсь помочь вам разобраться в том, какие отношения у России с ее партнерами.

Россия, как и большинство государств, проводит многовекторную внешнюю политику. В ее основе лежит четкое понимание наших возможностей и ответственности, помноженное на здравый смысл и готовность к равноправному и взаимовыгодному сотрудничеству со всеми, у кого есть на это настрой. Масштабы России, ее особая роль в обеспечении международной безопасности, наличие у нашей страны глобальных интересов предопределяют то, что с подавляющим большинством государств у нас складываются партнерские отношения.

В этой связи хотел бы также сказать, что современная международная жизнь с ее возросшей сложностью и динамикой требует творческих решений, которые легче находить в рамках сетевой дипломатии, а не громоздких (entangling) военно-политических союзов прошлого с их обременительными жесткими обязательствами. Речь сегодня должна идти о партнерах, преследующих те или иные совпадающие интересы, а не объединяющихся против каких-то других стран. В целом считаем, что после окончания «холодной войны» исчезли основания для блоковой политики, больше не срабатывают попытки навязать всем принцип «или с нами, или против нас». В результате повсеместно формируются гибкие коалиции, в рамках которых государства все больше понимают необходимость руководствоваться очищенными от идеологии национальными интересами и общим пониманием интересов коллективных.

С рядом государств – и больших, и малых – нас связывают и значительно более углубленные отношения. При многообразии применяемых формул для определения их качества общим является наличие обоюдной заинтересованности в переходе от согласования позиций к согласованным или совместным действиям в решении тех или иных международных проблем.

Мы убеждены, что именно многосторонняя дипломатия наиболее полно способствует обеспечению российских национальных интересов во внешнеполитической сфере. Свою эффективность сегодня доказывают такие механизмы взаимодействия с участием России, как ОДКБ, ЕврАзЭС, ШОС, БРИК,СНГ, финансовая «двадцатка», «Группа восьми», многосторонние форматы урегулирования ситуации вокруг иранской ядерной программы и решения ядерной проблемы Корейского полуострова. Примеров – масса. Так что Россия играет активную и конструктивную роль в международных делах.

Вопрос: Согласно опросу, проведенному компанией GlobeScan, две трети россиян считают, что Россия играет положительную роль в мире. Однако это мнение разделяют отнюдь не все за пределами России, где последние события (такие, как война с Грузией и перебои в поставках газа в Европу) перевесили чашу весов в негативную сторону. Как Вы оцениваете роль России в мире? Как Вы относитесь к результатам такого опроса?

С.В.Лавров: Тот факт, что две трети россиян положительно оценивают роль нашей страны на международной арене, на наш взгляд, свидетельствует о том, что внешняя политика России является предметом широкого согласия в обществе, и подтверждает правильность выбранного нами самостоятельного внешнеполитического курса на международное сотрудничество по самому широкому кругу вопросов. Мы открыты к содержательной дискуссии по внешнеполитической проблематике и с теми, кто критикует нашу линию. В частности, на это направлены усилия руководства России по приданию внешней политике страны максимально транспарентного характера и вовлечению во внешнеполитический процесс широкого экспертного и политологического сообщества.

То, что Россия в результате последовательных усилий последних лет вернулась на международную арену в роли одного из ведущих государств мира, полностью соответствует многовековым традициям нашей страны. Хочу подчеркнуть, что важнейшим приоритетом российской дипломатии является формирование благоприятных внешних условий для поступательного внутреннего развития. При этом Россия действует инициативно, с полным осознанием своей ответственности в международных делах, руководствуясь международным правом, своими договорными обязательствами.

В качестве примера хотел бы привести инициативу о разработке и заключении Договора о европейской безопасности, призванную способствовать формированию позитивной повестки дня в евроатлантической политике и созданию открытой системы коллективной безопасности на всем пространстве от Ванкувера до Владивостока. Решение этой задачи стало бы важнейшим шагом по разрыву с идеологией и практикой «холодной войны».

Есть и немало других свидетельств нашей конструктивной роли в вопросах безопасности. Будучи верной принципам разрешения региональных конфликтов политико-дипломатическими средствами на основе вовлечения всех заинтересованных сторон, Россия вносит существенный вклад в международные усилия по нагорно-карабахскому, приднестровскому, ближневосточному урегулированию и целому ряду других вопросов.

Конечно, мы не застрахованы ни от разногласий с другими государствами, ни от безответственных действий руководства некоторых из них. Разумеется, нас не устраивает, что с помощью ангажированных информационных кампаний нам пытаются отказать в праве отстаивать свои законные интересы, принимать и проводить в жизнь суверенные решения в сфере национальной безопасности, защищать своих граждан и принципы международного права. Это напрямую относится к тем двум ситуациям, о которых вы упомянули. Печально, что в числе пострадавших оказалась и правда. Навредили нашему имиджу, но в целом дискредитировать конструктивную роль России в мировой политике не удалось. Скорее, себя дискредитировали, прежде всего в глазах россиян, сами западные СМИ, которые позволили себя сделать орудием информационной войны. Об этом, кстати, свидетельствуют и те сигналы о желании сотрудничать, которые мы получаем от наших западных партнеров все последние месяцы. И когда нам пытаются указывать на некий кризис в наших отношениях с Западом, то, спрашивается, какой кризис? Мы сотрудничаем во всех форматах еще более тесно и активно, чем прежде. Те же, кто еще недавно говорил о «замораживании» сотрудничества с нами, предлагают его «разморозить». Мы готовы, но исключительно на честной, равноправной основе, без двойных стандартов.

Вопрос: Какую опасность для России представляет собой блок НАТО? Ждать ли новых холодных войн? Почему в России преобладают антиамериканские настроения?

С.В.Лавров: Россия не рассматривает Организацию Североатлантического договора априори в качестве источника угрозы. Для нас НАТО – это один из объективных ключевых факторов, определяющих состояние безопасности в евроатлантическом регионе, в том числе у наших границ.

Очевидно, что когда у стран-членов НАТО случаются рецидивы конфронтационной логики времен «холодной войны», откаты к блоковой политике, то возникают проблемы. Проявлений этого, увы, немало – нас беспокоит сохраняющееся и необъяснимое с точки зрения общеевропейской безопасности стремление альянса к расширению, к размыванию норм международного права и роли Совета Безопасности ООН в отношении критериев задействования своего силового потенциала при одновременной заявке на глобальную роль, уклонение стран НАТО от ратификации адаптированного ДОВСЕ, попытки обелить военную авантюру против Южной Осетии режима М.Саакашвили, планы по его перевооружению.

О наших озабоченностях мы говорим открыто и прямо. Указываем натовским партнерам на то, что шаги по расширению альянса серьезно осложняют наше взаимодействие, и уж, конечно, никак не укрепляют региональную и глобальную безопасность. Очевидно, что Россия не может игнорировать приближение военной инфраструктуры стран НАТО к своим границам: расширение блока сопровождается введением воздушного патрулирования, модернизацией аэродромов, созданием баз на территориях новых государств-членов. Все это, безусловно, будет всесторонне учитываться в нашем внешнеполитическом и военном планировании с точки зрения обеспечения национальной безопасности России.

Недавнее охлаждение наших отношений с НАТО, вызванное односторонней позицией альянса по Кавказскому кризису и отказом даже обсуждать его причины, четко высветило имеющиеся в нашем диалоге проблемы. Однако мы не собираемся скатываться к конфронтации. Общие для всех нас глобальные риски и вызовы не дают нам на это права. Россия настроена на поиск конструктивных развязок, на совместную работу.

Мы – за укрепление доверия в отношениях Россия-НАТО, против создания новых разделительных линий в Европе. Хотелось бы верить, что НАТО не заинтересована в возвращении к духу и логике «игр с нулевым результатом», в появлении на европейском континенте зон с разным уровнем безопасности.

Вместе с тем наши партнеры по Совету Россия-НАТО должны понимать, что неадекватный учет российских интересов объективно сужает поле для взаимодействия. Напротив, горизонты для сотрудничества расширятся, если вектор развития НАТО будет мотивироваться не проектами из политического прошлого, а потребностями в совместных усилиях по обеспечению безопасности в ее современном прочтении. Если НАТО не будет пытаться в одиночку строить безопасность в мире только под себя, а возьмет курс на органичное встраивание в отвечающую вызовам сегодняшнего дня глобальную систему международной безопасности, то перспективы наших отношений будут предсказуемыми.

Будущее военно-политической стабильности в Европе во многом будет зависеть от того, насколько последовательно Россия и страны-члены НАТО будут придерживаться принципа неделимости безопасности, зафиксированного в системообразующих для наших взаимоотношений документах – Основополагающем Акте 1997 г. и Римской декларации 2002 г. В первую очередь это касается обязательства не укреплять собственную безопасность в ущерб безопасности другого.

Мы убеждены, что при наличии политической воли у партнеров Совет Россия-НАТО может превратиться в одну из важнейших несущих конструкций взаимодействия в сфере безопасности в Евро-Атлантике и стать перспективным элементом формирующейся в мире системы консенсусной политики.

Что касается новой «холодной войны», это – плод инерционного воображения падких на сенсации журналистов или ангажированных «экспертов». В нынешних реалиях глобализирующегося мира, в условиях наличия общих трансграничных вызовов и угроз для этого нет объективных оснований. Идеологический раскол преодолен. Но остается актуальной задача политически подвести черту под переходным периодом от биполярного противостояния к более свободному, справедливому и демократичному мироустройству. Необходимо укрепить доверие и достичь согласия относительно общего понимания сути современной исторической эпохи. Считаем, что работа по трансформации глобальных структур управления и обеспечения безопасности, преодоления мирового экономического и финансового кризиса создает для этого необходимые условия.

Теперь о якобы распространенных в России негативных настроениях по отношению к США. Думаю, что подобные оценки сильно искажены. (Надеюсь, что, задавая свой вопрос, вы не рассматривали в качестве критерия отсутствия антиамериканизма полное согласие с тем, что делает Вашингтон). Антиамериканизма у нас в стране я не ощущаю. Другое дело, что многие шаги, предпринимавшиеся Вашингтоном на международной арене в последние годы, получали неоднозначную оценку во всем мире, в том числе в российских политических кругах, и среди простых граждан. Например, не могу себе представить, на какую иную реакцию российского населения рассчитывали в Вашингтоне, объявляя о планах размещения элементов глобальной системы ПРО США в Польше и Чехии. Если эти проекты были подсказаны американскими военными, то они не могли не понимать, как на них среагируют российские военные.

Суть нашей политики в отношениях с США – в том, чтобы продемонстрировать американцам преимущество коллективных усилий на основе уважения законных интересов друг друга и всех членов мирового сообщества по сравнению с односторонними силовыми решениями, которые в конечном счете всегда оказываются проигрышными и self-defeating. Поэтому, если в российских СМИ и раздаются критические голоса по отношению к США, то я бы отнес их не к проявлениям антиамериканизма, а к стремлению построить откровенный диалог. Именно такой честный и открытый диалог многократно доказывал свою необходимость и полезность. Кстати, он у нас был в период разрядки, но затем был утерян.

Вопрос: Значит ли признание Россией Абхазии и Южной Осетии, что национальные республики России имеют аналогичное право на независимость от России, если захотят?

С.В.Лавров: Россия всегда выступала и выступает за неукоснительное соблюдение международного права. Именно таким образом следует расценивать нашу реакцию на события в Южной Осетии. Режим Саакашвили осуществил нападение на российских миротворцев, которые находились там на законных основаниях с международным мандатом, признанным ОБСЕ, на мирных жителей Южной Осетии, среди которых были и российские граждане. По международному праву это расценивается как нападение на Российскую Федерацию. Статья 51 Устава ООН признает за государством неотъемлемое право на самооборону в случае вооруженного нападения на него.

Если говорить о корнях конфликтов, то Южная Осетия и Абхазия совершенно легитимно – согласно закону СССР от 3 апреля 1990 года –самоопределились и вышли из состава Грузии. Правомерность этого нельзя оспаривать, поскольку сама Грузия вышла из состава СССР на основе того же самого закона. Южная Осетия и Абхазия провели референдумы, их народы провозгласили независимость, приняли конституции, создали парламенты и правительства. Власти в Тбилиси развязали против них войну в период распада СССР, но потерпели поражение. Были заключены соглашения об урегулировании, одобренные ООН и ОБСЕ. В течение последних 15 лет Южная Осетия и Абхазия, как признанные стороны в конфликте, обладали определенной правосубъектностью – правом участвовать в международном общении. Конституция нынешней Грузии на их территории перестала действовать.

Вообще же, в отличие от западных спонсоров независимого Косово, мы признали Южную Осетию и Абхазию не в геополитических целях, а в интересах обеспечения безопасности и самого выживания югоосетинского и абхазского народов, региональной стабильности в целом. Кстати, после достижения договоренностей 1999 года на Косово никто не нападал, Белград в полной мере соблюдал указанные договоренности, закрепленные в резолюции 1244 СБ ООН. Эту резолюцию нарушали как раз власти в Приштине. Руководители же Грузии после заключения в начале 1990-х годов соглашений об урегулировании абхазского и юго-осетинского конфликта постоянно их нарушали, прибегали к многочисленным провокациям, неоднократно предпринимали попытки вооруженным путем подчинить себе Южную Осетию. Еще в августе 2004 года Саакашвили осуществил вооруженное нападение на Южную Осетию, но тогда его быстро остановили. После этого ему помогли вооружиться до зубов – в нарушение кодексов ОБСЕ и ЕС, и прошлым летом он возомнил, что теперь-то сил хватит. Сыграло свою провокационную роль и решение саммита НАТО в Бухаресте в апреле 2008 года, провозгласившее, что «Грузия и Украина будут в НАТО». Это создало у Саакашвили ощущение вседозволенности и безнаказанности. Показательно также, что Украина стала одним из главных поставщиков грузинскому режиму оружия, из которого убивали миротворцев, мирных жителей и разрушали Цхинвал и юго-осетинские села. Поэтому когда сегодня делаются попытки перевооружить грузинскую армию, когда в Грузии планируются учения НАТО, это не может не вызвать вопроса о том, чего добиваются в альянсе? Напомню: в последний раз учения НАТО в Грузии проводились в июле 2008 года, за пару недель до нападения на Южную Осетию.

В отношении принципа территориальной целостности в Декларации ООН 1970 года подчеркивается, что государство обладает территориальной целостностью, если оно соблюдает права всех народов, проживающих на его территории. Саакашвили попрал этот принцип, приказал убивать людей, которых он считал гражданами совей страны, и тем самым лично подорвал территориальную целостность Грузии.

В России права всех ее народов соблюдаются. По нашей Конституции все субъекты Российской Федерации входят в состав России, живут по ее законам.

Вопрос: Помогите мне разобраться в западных ценностях. После секретных тюрем и пыток в Гуантанамо, грузинской демократии, прибалтийской дискриминации, иракской войны и т.д. я совсем запутался. Может, их и нет вовсе?

С.В.Лавров: Глубоко убежден, что существуют непреходящие ценности, на которых, собственно, и основана человеческая цивилизация. Их нельзя разделить на западные и восточные, африканские, азиатские или европейские. Они – общие. Если хотите, это – нравственная основа жизни современного общества, тот «цемент», который должен скреплять все нации, народы и этнические группы.

Имею в виду так называемые традиционные ценности, которые прививаются каждому человеку, да и всеми мировыми религиями – честность, чувство собственного достоинства, сознание стыда, ответственность перед близкими, трудолюбие. По-моему, весьма точное определение этому набору ценностей дал великий английский писатель Джордж Оруэлл, назвав его common decency.

Мы не удивились, когда премьер-министр Великобритании Гордон Браун, выступая 31 марта накануне саммита «двадцатки», заговорил о традиционных ценностях как о «спасательном круге», с помощью которого сможет выплыть, по его словам, лишенная морали глобальная рыночная экономика. Для нас эта мысль не нова. Россия давно отстаивает необходимость укрепления нравственных начал в международных отношениях, добиваясь отказа от двойных стандартов.

К сожалению, многие наши партнеры делают вид, что нас не слышат. Без малого двадцать лет мы говорим о дискриминации русскоязычного населения в балтийских государствах. Ситуация там не только не претерпела кардинальных изменений, но именно оттуда по Европе начинает распространяться новая волна ксенофобии – отторжения «чужих».

Про то, что нынешний политический режим в Грузии, мягко говоря, не является образцом нравственности, мы тоже говорили неоднократно. Понадобилась агрессия против целого народа, приведшая к массовой гибели людей, чтобы наконец-то признать эту очевидную истину. А о том, как обстоят дела с грузинской демократией, свободой слова, можно узнать из оценок экспертов Совета Европы (о которых почему-то западные СМИ молчат), докладов омбудсмана Грузии, которого не всегда пускают в грузинский парламент.

Секретные тюрьмы, Гуантанамо, натовские бомбежки Сербии, война против Ирака под лозунгом ликвидации несуществующего ядерного оружия (и, кстати, отказ рассекретить документы о подготовке той войны), «цветные» революции на постсоветском пространстве – все это не просто примеры грубейших нарушений прав человека, но и попрания норм нравственности и морали.

Эти явления опасны тем, что порождают цепную реакцию: можно одним – значит, можно и другим. Начали переписывать историю, героизировать нацистов, очернять освободителей Европы от фашизма – то есть делать вещи, вообще стоящие по ту сторону добра и зла.

Лучшим средством продвижения демократии и прав человека является собственный пример – об этом сейчас говорят многие и в Европе, и в США.

Россия уже инициировала дискуссию о неразрывной связи традиционных ценностей и прав человека в рамках международных организаций. Мы надеемся, что обсуждение этой темы, вызвавшей заинтересованный отклик у многих государств, продолжится на сессиях Совета ООН по правам человека, в ЮНЕСКО, Совете Европы.

Вопрос: После апрельских событий 2007 года, когда по решению националистического правительства Эстонии был перенесен памятник советским воинам, Россия резко сократила транзит через эту страну. В итоге в первую очередь пострадали русские, работающие в этой сфере и оставшись без работы. Работники коренной национальности пострадали в гораздо меньшей степени. Получилось так, что противники переноса памятника пострадали дважды. Интересно, Россия и дальше будет поддерживать своих соотечественников такими мерами?

С.В.Лавров: Думаю, вы согласитесь с тем, что положение российских соотечественников в Эстонии нельзя признать комфортным, отвечающим цивилизованным стандартам. До сих пор более 110 тыс. из них не имеют гражданства Эстонии и не обладают большинством прав, включая право участвовать в выборах. Таллин проводит линию на резкое сокращение возможностей получения образования на русском языке.

К этому следует добавить предпринимаемые эстонскими властями шаги по фактической ревизии итогов Второй мировой войны – преследование ветеранов-антифашистов, перенос памятников и могил советских воинов, погибших при освобождении Таллина, при одновременной героизации ветеранов «Ваффен СС», чьи деяния были признаны преступными на Нюрнбергском трибунале, потворствовании маршам неонацистов.

Такая политика не может не влиять на характер наших взаимоотношений. Будем и впредь последовательно отстаивать интересы наших соотечественников как в двусторонних контактах, так и по линии международных форумов, наших отношений с ЕС и НАТО. Будем добиваться выполнения Эстонией, а также Латвией адресованных им рекомендаций ООН, ОБСЕ, Совета Европы. Это – в числе приоритетов внешней политики России. Одновременно будем содействовать реализации нашими соотечественниками естественного стремления сохранить связи с исторической Родиной, этнокультурную самобытность, русский язык.

Что касается упомянутого сокращения транзита через Эстонию, то кощунственная акция по демонтажу памятника Воину-освободителю и переносу захоронений советских воинов в Таллине в апреле 2007 года была крайне болезненно воспринята российским обществом, в том числе и деловыми кругами. Как представляется, они вправе принимать самостоятельные решения по поводу выбора партнеров для сотрудничества в соответствии со своими чувствами и пониманием справедливости. Эти меры с пониманием были восприняты большинством наших соотечественников.

В целом же, говоря о социально-экономической ситуации в Эстонии, необходимо учитывать воздействие глобального финансового кризиса, в результате чего пострадали не только транзитный, но и другие сектора экономики. Согласно неоднократно озвученным заявлениям эстонского руководства, влияние «российского фактора» на снижение социально-экономических показателей страны не играло в этом значимой роли.