ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Сотрудница румынского информагентства HotNews Анна-Мария Блажан делится в своем интернет-дневнике впечатлениями о рабочих командировках в Кишинёв и о том, как эти поездки изменили ее отношение к жителям Молдавии в лучшую сторону:

Должна признаться, что во времена моего студенчества молдавские студенты произвели на меня очень плохое впечатление. На журфаке со мной учились коллеги из Болгарии, Албании, Конго, Китая, но из Молдовы никого не было. И все же я познакомилась с молдаванами, когда каждый месяц стояла в очереди за студенческими проездными. Тогда были огромные очереди за этими проездными. И вот каждый месяц происходила одна и та же картина: если перед тобой стоял молдаванин, ты понимал, что это конец. Только подумаешь, что вот, ты уже следующий, как «нарисовывались» 10-15-20 его друзей, которым он «занимал очередь», и проходили перед тобой. Каждый месяц происходил один и тот же диалог. Студенты, которые теряли по несколько часов в очереди, кричали, чтобы молдаване не проходили вперед:

– Вам Румыния даст место в общежитии, хотя мы сдали вступительные на «отлично» и остались без общежития! Вам дадут стипендию, а вы еще тут грубите.

– Мэй, мы умные, идите и ссорьтесь с румынским государством, потому что оно – глупое.

В общем, так я узнала, какими «симпатичными» могут быть молдаване.

Лучший друг моего парня – Олег, он румын из Молдовы. Он давно живет в Румынии, имеет румынское гражданство, но я часто называю его русским. Что его немного раздражает, поскольку он часто говорит мне: «Послушай, я больший румын, чем ты». Я в общем-то никогда и не говорила, что являюсь 100%-ной румынкой, поскольку мой папа – татарин. Олег помог мне по-новому посмотреть на Молдову: для молдаван годами расцвета были не те 20 лет в составе Румынии, а советский период.

Впервые я приехала в Кишинев на один день летом 2008 года. Я вошла в делегацию журналистов, которую взял с собой приехавший в Молдову с визитом глава МИД Румынии Лазарь Комэнеску. Впечатление от города было удивительным: Кишинев мне показался красивым, зеленым и тихим. Я ожидала увидеть нечто серое, вроде Софии, но Кишинев был приятным сюрпризом.

Из того, что тогда расстроило меня, – это что на улицах я слышала только русскую речь. Это оставило неприятный осадок. Как и состоявшийся мой диалог с продавщицами в магазине и на базаре. Я к ним обращалась на румынском, а они отвечали по-русски, и тогда мне казалось, что они просто отказываются разговаривать по-румынски.

Недавний визит в Кишинев изменил мое мнение о местном населении. Понравилось, что у них, как мне показалось, есть здравый смысл, который у румын начал пропадать. Молдаване (имею в виду, прежде всего граждан Молдовы) дружелюбны, и даже их небольшие недостатки не раздражают.

Читая в интернете агрессивные комментарии, которые оставляют молдаване к некоторым публикациям о Молдове, я понимала, что среди тех, кто их пишет, наверняка есть молодые экстремисты. Но я отвергаю экстремизм в любой форме.

В Румынии я видела молдаван, которые были абсолютно безразличны к тому, что происходит в их стране. Во время тех же апрельских событий в Кишиневе я была об этом намного более информирована, чем они. Или, наоборот, некоторые из них говорят об одной только Унире, о румынизме. Румыны до мозга костей. Третья категория – умеренные молдаване, которые хорошо интегрировались в румынское общество, но и не порвали с молдавской реальностью. Я их очень ценю – они без экстремистских закосов, но и не безразличны, и при этом не отрицают факт своего происхождения.

Однако мне понравились молдаване, с которыми я познакомилась в Кишиневе. Хоть это и поверхностное впечатление – я была в Молдове всего неделю, – но оно осталось очень приятным.

Представители руководства мне показались такими же людьми, как и во всей Европе. Они старались все решить как можно более эффективно. Единственное, что меня удивило, так это секретарша одного из министров, которая ровно в 17.00 стояла уже одетая и готовая уйти. «Уходите?», – спросила я. Я сидела в приемной, министр должен был закончить встречу, а после нее, ровно на 17.00, то есть под самый конец рабочего дня, было назначено интервью. «Министр вас пригласит к себе, когда закончит», – сказала секретарша, закидывая сумочку на плечо. К счастью, министр закончил свою встречу и позвал меня прежде, чем секретарша успела уйти. Было бы странным сидеть одной в приемной. Такого я нигде еще не видела. Как правило, секретарша – тем более министра – ждет, пока начальник не закончит свою работу, даже если и приходится задерживаться после работы.

Я поняла, почему большинство молдаван не соответствуют тому образу, который мы имеем о них в Румынии. Тип молдаванина, который нам нравится, – это президент Гимпу, настоящий румын, унионист, чувствующий и думающий по-румынски. Однако таких, как он, в Молдове всего 20% населения. Еще 20% считают себя русскими. Но остальные 60% являются молдаванами (об этом я прочитала в брошюре одной из НПО, которую листала в приемной министра экономики). Теперь я понимаю тех 60% людей, считающих себя молдаванами, и думаю, что они правы. Они являются теми самыми «советскими людьми», которые были созданы в СССР, а после обретения независимости захотели стать нацией независимого государства.

Президент Гимпу дал мне на этот счет свое объяснение. «Я хочу восстановить правду», – заявил он. «Как, после 100 лет царской оккупации, 20 лет присоединения к родине и потом 50 лет советской оккупации, они могут признать себя румынами? – задается вопросом Гимпу. Румынские семьи, желая выжить и приспособиться к новым условиям, не проявляли свой «румынизм». Поэтому в Молдове очень многие так ценят понятие «молдовенизм», хотя мы в Бухаресте это и отрицаем.

Если в первый мой визит меня раздражало, что на обращение по-румынски мне отвечали на русском, то теперь это нашло свое объяснение. Я много видела, как разговаривают сразу на двух языках. Молдаване говорят и на румынском, и на русском, а русские говорят только на русском, хотя и понимают по-румынски. Таким образом, каждый говорит на своем языке, и все друг друга понимают. Мое незнание русского языка было некоторым препятствием, однако я почувствовала, что люди хотят общаться. Когда я отвечала, что не понимаю по-русски, меня спрашивали – English? Люди просто находили способы донести до меня нужные объяснения.

Как-то вечером мы говорили с приятелем о словах, которые есть в толковом словаре, но в Румынии их никогда не используют, в отличие от Молдовы. Например, в Румынии говорят не «cosmetolog», а «cosmetician» или «stilist». В разговоре с ними улавливаешь неестественный порядок слов. Как мне объяснили, это из-за русского языка – они думают по-русски и потом переводят на румынский. Но даже это мне показалось милым. Кстати, знаете, как они называют окна из стекла и пластика (по-румынски termopane – прим. «Панорама»)? Не могу не сказать это слово: steclopacheti!

Думаю, будет обидно, если румыноязычные молдаване перестанут учить в школах русский язык. Потому что это могло бы стать для них конкурентным преимуществом. Как бы по-румынски ты себя ни чувствовал, но расти, уча второй язык, очень выгодно. В одном парке я видела мам, которые разговаривали со своими маленькими детьми и на русском, и на румынском. Тогда я подумала, что будет жаль, если эти дети в будущем не будут знать два языка, как их родители.

Не хотелось бы думать о плохих моментах, которые я там тоже увидела:

- то, что большинство молдаван хотят получить румынский паспорт для свободных поездок в Евросоюз. Они очень прагматичны, и Румынии не следует идеализировать эти вещи;

- мне не понравилась их мода. Девушки там немного вульгарные, в коротких юбках и блузках с глубоким декольте. Это можно объяснить наступившей теплой погодой – девушки наверняка устали от тяжелой зимней одежды, однако провокационный наряд уместен не в любое время суток и оставляет дешевое впечатление.

В заключение скажу, что молдаване мне показались умеренными людьми, занятыми больше не спорами об Унире или о названии языка, на котором они разговаривают, а своими ежедневными заботами. Возможно, румынам следует их лучше понять и принять такими, какие они есть. Если они хотят быть нашими родными братьями – пожалуйста, если хотят двоюродными – почему бы и нет? Главное ведь, что мы говорим на одном языке и понимаем друг друга.