ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Кто следит за политическим процессами в Комрате, не мог не обратить внимание на то, что славящаяся своим плюрализмом политическая верхушка Гагауз-Ери в междоусобице потеряла этнополитические ориентиры автономии. И произошло это печальное событие не за один час и не за один день, а в течение последних трех-четырех лет. Следует подчеркнуть, что в это время от экспертов из Комрата, Кишинева и других мест шли открытым текстом предупреждения в адрес политических лидеров Гагаузии: межличностная вражда между ними до добра не доведет. Потому что она не имеет ничего общего ни с политической борьбой, ни с демократическими процессами, неотъемлемой частью которых является плюрализм мнений.

Состоявшиеся недавно выборы в Народное собрание Гагаузии стали своеобразным рубежом в этнополитической истории автономии, подведя черту под одними политическими процессами в ней и дав старт другим, последствием которых может стать утрата ею своего нынешнего статуса. Что же такого случилось, что дало повод для такого пессимистического вывода?
Гагаузская автономия в составе Республики Молдова – это результат двухвекового становления гагаузской этнической и этнокультурной идентичности в Буджаке в составе Российской империи (1812–1917 гг.) и СССР (1944–1999 гг.). Идея национального территориального образования для гагаузов не могла возникнуть раньше появления у них национальной по духу интеллигенции, только она способна была стать носительницей этой идеи. Такая интеллигентская прослойка формировалась в 50–70-х годах прошлого столетия, а к середине 1980-х гг. в ее недрах созрели предпосылки для формулирования такого смелого и актуального для гагаузского народа этномобилизующего проекта. Именно из рядов интеллигентской прослойки вышли его идеологи – М. Маруневич, С. Курогло, М. Губогло, Г. Гайдаржи. Они научно обосновали необходимость создания Гагаузской автономной республики в составе МССР (1988 г.). Для ее внедрения в гагаузскую среду С. Булгар, Д. Савастин, К. Кывыржик, Ф. Терзи, П. Фазлы создали общественные национально-культурные организации «Гагауз халкы», «Бирлик», «Миллет санжисы», «Ватан». В их ряды влились учителя, экономисты, юристы, представители производственной интеллигенции (М. Кендигелян, Г. Калчу, И. Бургуджи, М. Пашалы, С. Топал, И. Кристиогло). Совместными усилиями они донесли до гагаузского народа национальную идею и мобилизовали его на ее реализацию. Все это происходило в условиях дезинтеграции СССР, роста национализма и межэтнической напряженности в МССР/РМ, возникновения реальной угрозы политическому суверенитету молдавского государства со стороны унионистов Кишинева и Бухареста.

Борьба гагаузского народа за автономию, возглавляемая гагаузской интеллигенцией, успешно завершилась в декабре 1994 г. И с этого момента началось выдавливание идеологов и двигателей гагаузской национальной идеи на обочину политической жизни Комрата.

Это «действо» происходило при самом активном и заинтересованном участии Кишинева. Первой победой его лидеров (М. Снегура, П. Лучинского, А. Сангели) строптивого Комрата стало избрание в 1995 году Д. Г. Табунщика башканом Гагауз-Ери. Поражение С. Топала, М. Кендигеляна стало отправной точкой в захвате общественно-политических рычагов власти деятелями, далекими от этнонациональных и этнокультурных запросов гагаузского народа. М. В. Маруневич, пожертвовавшей своей научной карьерой и вернувшейся в Комрат, чтобы посвятить себя становлению Гагауз-Ери и этнокультурному развитию гагаузского народа, не дали реализовать ее интеллектуальный и общественный потенциал. Ее так очевидно игнорировали в кулуарах гагаузской столицы, что ей, человеку достойному по крайней мере возглавить Комратский университет как одному из организаторов, было отказано даже в создании в Комрате научного центра по изучению истории и культуры гагаузского народа. Марию Васильевну свели в могилу, чтобы потом воздвигнуть ей бюст на Аллее славы и создать научный центр ее имени в столице Гагаузии.

Другой идеолог гагаузской автономии и также инициатор создания Комратского университета С. С. Курогло, который, казалось, не мог дышать без Буджака, не был востребован комратской властью еще в большей степени, чем М. В. Маруневич. Ему позволено было лишь участвовать в издании некоторых книг по гагаузской проблематике и читать лекции в Комратском университете.

Известный художник, один из создателей общественно-политической организации «Гагауз халкы» и первый ее руководитель Д. Савастин уже не один год зарабатывает на жизнь в Турции.
Другой создатель и лидер «Гагауз халкы», С. С. Булгар, особо проявив себя на начальном этапе борьбы за гагаузскую автономию, стал неугодным Комрату еще тогда. Власти Гагаузии дают ему теперь отдельные поручения научно-культурного и общественно-политического характера, но не более того. Список отверженных интеллектуалов можно продолжить.

Политические проекты под названием «Единая Гагаузия» и «Новая Гагаузия» имели предназначение быть средством борьбы известных лиц в Комрате за обладание башканатом и местным парламентом. Падение их рейтинга в автономии пытались заменить региональным партийным проектом, но и он потерпел неудачу, поскольку башкан Гагаузии не мог его возглавлять по определению. Провал партийно-политического строительства в Комрате стал очевидным, когда и единогагаузы и новогагаузы пошли на выборы депутатов в Народное собрание со списками независимых кандидатов. Как оказалось, независимых пока от «Единой Гагаузии», но может статься и так, что они окажутся независимыми и от самой гагаузской автономии. Именно так можно расценить политическую смерть «Новой Гагаузии». Это не столько удачный ход по ее самоликвидации, сколько удачно предпринятая попытка одной партии Кишинева, скрывающей свои геополитические ориентиры, захватить провосточные гагаузские редуты.

В Народном собрании Гагаузии нового созыва, кроме И. Г. Бургуджи, не осталось никого, кого можно было бы причислить к первому поколению идеологов и создателей гагаузской автономии. Их место заняли люди иного склада, не обремененные этнической мобильностью, но рисковые и остро чувствующие, что пришло их время действовать. Никто, считают они, не должен им мешать. И, прежде всего, те, кто озабочен этническими и этнокультурными проблемами гагаузского народа. Известное изречение «Революция пожирает своих детей» применимо и к Гагаузии: автономия погубила своих идеологов и создателей.

Да, новая когорта управленцев Гагаузии может играть на национальных чувствах гагаузов и использовать их в своих корыстных целях. Это она научилась делать прекрасно. Но она не способна проникнуть в глубинные чаяния гагаузов и работать над их претворением в жизнь. В те почти четверть века, прошедшие с момента принятия курса на национально-территориальное образование гагаузов, который стал возможен в результате формирования определенного этнокультурного кода гагаузского этноса в Буджаке, был задействован механизм по смене этого кода на другой, который отлаживается на Гагаузию противниками гагаузской этнической и этнокультурной идентичности не одно десятилетие.
В 30-е годы прошлого столетия гагаузам отказывали в названии родного языка гагаузским, рассчитывая в перспективе лишить их и этнического самоназвания.
На рубеже 1980–1990-х годов Кишинев отказывал гагаузскому народу в обладании самостоятельными этническими маркерами. Фронтисты называли язык гагаузов турецким, самих гагаузов – турками, либо этнической группой, историческая родина которой на Балканах. В Молдавии они не имеют право на национально-территориальное образование, заявляли тогда унионисты. История решила проблему в пользу гагаузского народа.

Но теперь уже сам Комрат довольно часто артикулирует языковое и единокровное родство гагаузов не только с тюркским миром, что имеет под собой основание. Упор делается на якобы единокровную общность гагаузов с турками и азербайджанцами. Сторонники этого подхода этногенеза гагаузов отбрасывают за ненужностью их конфессиональную несовместимость и этнокультурные различия, благодаря которым они сформировались в самостоятельный тюркский этнос. Что это как не курс на пересмотр этнокультурного кода гагаузского народа? К чему это может привести?

Многолетние мои наблюдения за политическими процессами в Гагауз-Ери убеждают меня в том, что вытеснение гагаузской культурной элиты с политической сцены привело к замене там национальной идеи на некую иную, диктуемую другими силами, преследующими другие политические цели, для которых этнический и культурный код гагаузского народа не имеет никакого значения. И то, что спортсмен Николай Дудогло в купе с бизнесменом Д. Константиновым принесли на алтарь В. Плахотнюка под названием ДПМ всю «Новую Гагаузию» – это, конечно же, большой успех денежного мешка кишиневского олигарха. Но я рассматриваю этот их шаг не столько как суицид Комратского мэра и нового спикера НСГ, сколько как опасный курс на самоликвидацию политической самодостаточности гагаузской автономии. Не они начали этот процесс в автономии, но они его завершили. Да, Комрат будет проявлять инициативы, наподобие проведения референдума о вступлении Гагаузии в Таможенный союз, которые будут вызывать аллергию у непосвященных в тонкости его и Кишинева политической игры, или поддельное возмущение посвященных. Но нужно понимать, что комратская власть время от времени нуждается в поддержке избирателя в автономии, и такие референдумы способны удерживать его в ее кармане.

Продолжая тему инициированного референдума, я не ставлю под сомнение политическую и геополитическую целесообразность его проведения. Не хочу даже гадать, чем закончится политическая шумиха вокруг него, вышедшая за пределы Молдовы. Важно подчеркнуть тот факт, что, влившись в ДПМ, самоликвидировавшаяся «Новая Гагаузия» утратила и право на самостоятельное инициирование проектов без одобрения со стороны центрального офиса партии в Кишиневе. Но поскольку «идейные новогагаузы» еще до самороспуска этого политического формирования возглавили Народное собрание Гагаузии, то выходит, что и законодательный орган автономии, прежде чем инициировать подобные референдумы должен получить добро от В. Плахотнюка, М. Лупу, Д. Дьякова. Фенита ла комедия?

В контексте сказанного хотел бы спросить Комрат, почему он не хочет провести референдум с отложенным статусом о не вхождении Гагаузии в Румынию? Какой из этих референдумов более важный для Гагаузии? И не только для нее, но и для Республики Молдова! Ведь очевидно, что в случае получения одобрения на референдуме о вхождении Гагаузии в ТС, это не изменит геополитический вектор кишиневского АЕИ-2, никаких движений в восточном направлении от Кишинева не последует. По большому счету, это холостой выстрел Комрата! В то же время положительный результат на референдуме о не вхождении Гагаузии в Румынию, если такой референдум будет инициирован и проведен, автоматически решает вопрос сохранения Республики Молдова на политической карте Юго-Восточной Европы, и сохранения самой АТО Гагауз-Ери на политической сцене Республики Молдова.

Кишинев может гордиться тем, что завоевал Комрат мощью олигархов. Комрат может быть доволен, что он покончил с идеологами гагаузской автономии. Стоит получить ответ от гагаузской этнокультурной элиты и от самого гагаузского народа, устраивает ли их такое положение вещей?

Иван Грек