ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Пока политики и дипломаты думают, как решить приднестровскую проблему, Приднестровье пустеет на глазах. Дошло до того, что в республике ликвидируются целые населенные пункты. Исчезают физически, затем упраздняются законодательно.

Недавно в ПМР скорректировали закон об административно-территориальном устройстве, после чего на карте больше никогда не появятся, например, села Бруслаки и Мокряки Григориопольского района. Там уже давно никто не жил, не было ни воды, ни электричества, ни инфраструктуры. Исчезли или находятся на грани исчезновения и другие села. Практически обречены на вымирание десятки населенных пунктов, где сегодня живет менее 50 человек.

Миграционные потери в сельской местности – катастрофические, впрочем, и в городах, где сегодня живет около 70% приднестровцев, ситуация неважная.

В конце 1980-х годов, по официальным данным, в Приднестровье проживало около 750 тыс. человек, а к 2015 году, согласно переписи населения, в республике осталось 475 тысяч жителей. Та же перепись выявила около 70 тысяч временно отсутствующих граждан. Например, «временно отсутствует» пятая часть населения Бендер, правобережного приднестровского города, больше других пострадавшего во время вооруженного конфликта 1992 года. Домой редко возвращаются те, кто отсутствует более года: закрепившись на новом месте, люди перевозят туда и свои семьи.

На протяжении четверти века в республике постоянно отмечается превышение числа умерших над числом родившихся. Если в 1990 году тут родилось 12 тысяч детей, то теперь показатели – втрое меньше. В 2018 году, по данным статистики, в Приднестровье естественная убыль населения составила 2,6 тыс. человек, что на 20,9% больше, чем годом ранее.

Сокращение населения после распада СССР – конечно, общая тенденция для постсоветских государств, подобное происходит и в странах Восточной Европы. Но в Приднестровье чувствуется еще и психологический дискомфорт, хроническая усталость от непризнанности, состояния неопределенности, в котором жители находятся почти тридцать лет. Пока весьма туманны перспективы переговоров по урегулированию конфликта на Днестре, который фактически длится с 1990 года, когда приднестровцы, создали свое государство на фоне подъема националистических сил в Молдавии.

В России, под «зонтиком» которой все это время живет Приднестровье, непризнанная республика, как правило, воспринимается романтически. Оттуда она видится как форпост РФ, часть русского мира, осколок СССР, осажденная крепость. Нередко ее называют тузом в рукаве для достижения преимущества на переговорах с Западом. Приднестровье действительно является важным козырем России, который она использует для отвлечения Молдовы от проевропейской ориентации.

Тем временем приднестровцы, устав жить в «осажденной крепости», постепенно ее покидают. Разъезжаются кто куда, чаще, конечно, в Россию. Именно оттуда уехавшие на заработки люди присылают на родину большую часть денежных переводов. По данным Центрального банка ПМР за февраль 2019 года, жители Приднестровья получили из-за рубежа переводов на сумму 7,35 млн долларов, причем 62,2% этой суммы поступила из РФ.

Не так давно отъезжающие из Приднестровья стали выбирать и другое направление: Польша, Чехия. Легальное трудоустройство на предприятиях, зарплата 500-800 евро. Безвизовый въезд в эти страны приднестровцам дают молдавские и украинские загранпаспорта (молдавское гражданство, которое, кстати, можно оформить, имея российское, – примерно у 250 тысяч приднестровцев, украинское – почти у ста тысяч).

Отчего бы приднестровцам не поработать на родине? В республике есть промышленность, которая по итогам 2018 года даже демонстрировала положительную динамику (объем производства на крупных предприятиях вырос на 8,5% в сопоставимых ценах), работает агросектор. Тем не менее, зарплаты тут очень невелики. Среднемесячное жалование в начале года составляло в республике 4,4 тысячи приднестровских рублей – это приблизительно 270 долларов.

Россия «осажденную крепость» поддерживает: это и миротворческая операция на Днестре, считающаяся одной из самых успешных в мире (с войны 1992 года тут не стреляли), и техническая помощь, которая много лет выдается в виде льготных кредитов агрофирмам, и дотации местным пенсионерам, и учебники для школьников, и квоты для молодежи на поступление в российские вузы, и, конечно, природный газ. Приднестровье давно не платит России за газ – деньги за голубое топливо, которые поступают от местных потребителей, направляются на спецсчет, а оттуда – на покрытие дефицита республиканского бюджета, то есть фактически на социальные нужды.

При этом полноценное экономическое сотрудничество ПМР и РФ как-то все не налаживается. Ни инвестиционные форумы, которые из года в год проводит Приднестровье, ни закон о суперльготах для инвесторов (освобождение от налогов на доходы, на землю, снижение ставки Единого социального налога и т.д.), ни другие меры, не могут изменить многолетней статистики: в Россию отправляется меньшая часть приднестровского экспорта.

В январе-марте 2019 года на весь ЕАЭС пришлось лишь 14% экспорта из Приднестровья, тогда как на Молдову, Украину и страны Евросоюза – более 80%. Приднестровские производители металла, текстиля, одежды и обуви, алкогольных напитков и т.д. пользуются торговыми преференциями Евросоюза, и пока нет сигналов о том, что этот режим для Приднестровья отменят.

В общем, «осажденная крепость» пока держится. Пока она есть – она любит Россию всей душой. Приднестровцы гордятся общей с Россией историей и культурой, благодарны за то, что в 1992 году российская армия положила конец войне на Днестре. На референдуме 17 сентября 2006 года население республики проголосовало за независимость ПМР и последующее свободное присоединение Приднестровья к РФ. На российских выборах местные россияне всегда дают лучшую явку, чем в среднем по РФ, и дружнее голосуют за кандидатов власти.

Но скоро, может статься, России здесь поддерживать станет некого. В Приднестровье в последнее время все чаще горько шутят: пусть последний, кто отсюда уедет, выключит свет.

Андрей Савелов