ПРИДНЕСТРОВЬЕ

А на площади стучат молотки по совсем другому поводу. Осетия скорбит по погибшим. Сооружается огромный помост, на котором в ночь годовщины начала войны будут зажжены поминальные свечи. Вот выдержка из сценария ритуала:

"На огромном помосте, покрытом черной тканью, высвечивается лучом прожектора Булат Газданов (известный музыкант), слышится плач осетинской гармоники. В огромных стеклянных шарах горят свечи по периметру площади. На площадке горожане стоят со свечами. На двух огромных мониторах идет показ документальной хроники. В перерывах между игрой на гармони и скрипке звук в мониторах усиливается. После скрипки слышен саксофон. Опять в перерывах между саксофоном и армянским дудуком звук в мониторах нарастает. Люди вывешивают фотографии погибших. Люди стоят на площади до утра".

Еще предполагается выпустить в небо воздушные шары со свечами - по количеству погибших.

- Так сколько погибло осетин в этой войне? - спрашиваю в министерстве информации и печати.

- Точные цифры обнародует прокуратура после 8 августа. Несколько сотен...

- А сколько шаров будут в небо запускать?

- Не мы шары закупали. Не знаем.

Вопрос о погибших даже спустя год весьма щекотлив. Сам был свидетелем, как прямо во время боя 8 августа генерал-лейтенант Анатолий Баранкевич заявил о двух тысячах погибших цхинвальцев. Потом цифра стала неумолимо снижаться. Последние данные, которые удалось раскопать, - 365. В эти дни в Цхинвале открывается музей геноцида. Так что вопрос - не праздный.

Ситуация на границе накаляется. Возможны провокации.

Недавние обстрелы Южной Осетии со стороны Грузии эхом прокатились по всей республике.

- Мы сделали заявление по поводу этих обстрелов в ОБСЕ и другие европейские инстанции, - рассказал мне министр иностранных дел Марат Джиоев. - Ситуация на границе накаляется. Не исключены провокации. Есть факты похищения людей.

Народ наэлектризован войной. Любой резкий звук выводит из равновесия. От грохота на стройплощадке, похожего на взрыв, люди падают ничком.

- Я не могу спокойно вспоминать те события, - говорит мне и.о. министра информации и печати Ирина Гаглоева. - Ты знаешь, за несколько месяцев после войны у нас в Цхинвале повесилось шестеро горожан. На своих развалинах. И это на Кавказе!

Пресс-служба тогда сгорела дотла. На ее уцелевших ступенях давал свой поминальный концерт Валерий Гергиев. Но все сотрудники живы. Печать и три процессора вынесли из огня. Журналист Коля Баранов из Москвы каждый день угощает девочек мороженым - в знак благодарности. Потребление мороженого в Цхинвале бьет все рекорды. На каждом углу лари с этим лакомством. Цхинвальцев, словно детей, балуют сладеньким. Они этого заслужили...
Мужской поступок

За несколько часов до войны я сфотографировал девчушку Ингу, которая в майке с изображением президента Кокойты подметала двор. Инга с сестренками не собиралась уезжать. Ей только в сентябре надо было на занятия в Ставропольский университет. Потом мне кто-то сказал, что Инга с семьей погибла.

Инга жива! Она отсиделась в подвале с сестренками. А в ночь на 10 августа через развалины выбралась из пылающего города. Закончила второй курс с отличием. Сейчас на каникулах дома. Только до сих пор сестренки со слезами просят ее не выходить вечером из дома:

- Убьют!

Наверное, я почувствовал то, что испытывают ветераны Великой Отечественной, когда едут в Брест или под Оршу на 9 Мая. Ей-богу, ноги подгибались, когда я подходил к штабу миротворцев, где вместе с другими журналистами укрывался от "Градов" и откуда передавал репортажи. Здесь, на перекрестке, стояли три подбитых танка. Вернее, два. Третий разорвало в куски и разметало. Его подбил генерал Баранкевич на наших глазах. Остовы давно увезли на переплавку. Только танковая башня так впилась дулом в фундамент жилого дома, что ее никак не вытащить. Жители называют эту ржавую железяку памятником Баранкевичу.

Теперь на воротах штаба миротворцев - герб ФСБ и Пограничной службы. Как я ни просил часового, меня на секретный объект не допустили. Но, на мое счастье, там еще квартировали осетинские миротворцы. Они-то меня и провели.

- Уже подписан приказ о нашем расформировании, - говорит полковник Казбек Фриев. - 400 хорошо обученных бойцов оказались никому не нужны. Они ведь отважно сражались на улицах Цхинвала. Да ты сам видел! А с января довольствие не платят. Такие кадры растеряем!

Подошел мой боевой товарищ полковник Игорь Наниев. Ровно год назад мы с ним ходили в разведку под грузинское село Нули. Потом, 8 августа его, окровавленного, принесли сюда, в штаб. До сих пор в нем сидят осколки. Игорю вручили осетинский орден "Уацамунгэ". Аналог нашего ордена Мужества.

На месте плаца, по которому прямо на моих глазах ровно в 23.35 шарахнул первый снаряд этой войны, стоят палатки. Возле бывшего штаба миротворцев - памятник. Но не тем, кто погиб в августе. А тем, кто погиб в октябре. Грузинские диверсанты начинили машину 60 кг взрывчатки. Их задержали осетинские миротворцы и машину реквизировали. Тех, в свою очередь, задержали российские миротворцы и загнали машину прямо к крыльцу штаба. Диверсанты по сотовому телефону взорвали "троянского коня". Погиб начальник штаба. И еще 8 военнослужащих.

Подхожу к солдатской бане, где прятался от осколков в те дни. Все осталось как прежде. Тазики с запасом воды, сушатся портянки. Только кресло куда-то пропало. На крыльцо вышел молодой прапорщик-пограничник:

- Да, да, в эти дни сплошные журналисты на экскурсии ходят. Вспоминают...

Конечно, есть что вспомнить. И кого. В июне ушел корреспондент "Первого канала" Женя Лукинов. На его машине я спасся из-под обстрела. Женя вышел из той мясорубки невредимым. В Цхинвал приехал освещать парламентские выборы. Стал принимать ванну. Печь оказалась с угаром. Патологоанатом потом скажет про отравление угарным газом. Нет, это его осколок из августа догнал...

Никогда не забуду осетинского зампремьера Бориса Чочиева, который 9 августа приехал через пылающий город к нам, журналистам, и единственный из официальных лиц дал интервью. Правда, от этого интервью мурашки шли по коже, а женщины падали в обморок. Выходило, что город взят грузинской армией, а российская армия вопреки заявлениям московских СМИ в Цхинвал и не входила. И кому в тот момент надо было верить? Из-за развалин мы видели грузинские танки и изредка автоматчиков. Подкрепления из России не наблюдалось. Я не первый год занимаюсь темой вооруженных конфликтов на территории СНГ. И, честно говоря, вместе с мрачным Чочиевым опасался, что Россия в очередной раз сядет за стол переговоров после того, как Цхинвал будет окончательно взят грузинами, а нас всех перестреляют как зайцев.

- Где усы? - спрашиваю теперь уже полномочного представителя президента по постконфликтному урегулированию Бориса Чочиева.

- Все, сбрил! Теперь новая жизнь. И я другой! - отвечает явно повеселевший Борис.

Мы еще долго разговаривали о днях минувших. О подвигах, о славе и бесславье. Сошлись в одном: Медведев, отдав приказ защитить Южную Осетию, совершил мужской поступок. Такое на Кавказе не забывается. Да и в России тоже.

- В Цхинвале уже есть улица Лужкова. Как насчет улицы Медведева?

- Тс-с-с! Это сюрприз! Будет и улица Медведева...

Вчера встретил Джо Местоса, американского гражданина, три года назад принявшего югоосетинское гражданство. У него в Джаве жена-осетинка и пятилетняя дочурка. Между собой местные кличут его Доместосом. За то, что тщательно "зачищает" политику США и их вассала Саакашвили, выбеляя темные стороны двойных стандартов. Год назад "Известия" писали об этом добродушном и чуточку наивном американце.

- Джо, что изменилось за год?

- Ничего. Политика Обамы такая же, как и его предшественника. Саакашвили вообще с ума сошел. Делает глупости на каждом шагу. В следующем году поеду в Америку. Без меня там не разобраться.

Юрий Снегирёв