ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Северная Македония в следующем году принимает у Польши эстафету председательства в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Урегулирование замороженных конфликтов – в числе названных приоритетов, но, судя по всему, у Скопье на самом деле нет больших планов на приднестровское досье, считает политический аналитик «Regional Trends Analytics», украинский журналист Антон Швец.

В следующем году впервые в истории право председательства в ОБСЕ перейдёт к Северной Македонии – небольшому балканскому государству, провозгласившему собственную независимость от Югославии лишь в сентябре 1991 года. Фактически страна-председатель создана по итогам поражения Советского Союза и его сателлитов в Холодной войне, а также дезинтеграционных процессов в Европе.

Несмотря на то, что отделение Македонии прошло в мирном режиме (первой независимость новой республики признала Болгария), Скопье имеет некоторый опыт в разрешении специфических конфликтов. Так, долгие годы длилась политико-юридическая тяжба между ним и Афинами по поводу наименования государства, совпадающего с исторической областью на севере Греции. По этой причине Северная Македония смогла стать страной-членом НАТО лишь в 2020 году, оставаясь кандидатом на вступление в состав Европейского союза и одной из беднейших стран на континенте.

Приоритеты председательства в ОБСЕ министр иностранных дел Северной Македонии Буяр Османи назвал ещё в сентябре – перед постоянным советом и парламентской ассамблеей организации. Им было сказано, что «война России против Украины подрывает фундамент ОБСЕ, противоречит согласованным принципам, направляющим отношения между государствами-участниками». Османи пообещал, что военно-политическое измерение безопасности, предотвращение и управление конфликтами останутся ключевой целью: «Затяжные конфликты, их издержки и поступательный мирный прогресс будут в топе повестки будущего председательства». Македонский министр не выделял какой-либо конфликт отдельно, за исключением украинского, но хочет опереться на существующие форматы и оказывать поддержку полевым миссиям в поисках мирных решений. Среди других задач в 2023 году – управление границами, гибридные и киберугрозы, энергетика, продовольственная безопасность, взаимосвязь климатических изменений и безопасности, миграция и торговля людьми.

Судя по всему, Северная Македония во главе ОБСЕ планирует отрабатывать вполне рутинный набор тем без амбициозных сверхзадач. Есть ощущение, что по урегулированию «традиционных» конфликтов, в которых ОБСЕ играет заметную роль (Нагорный Карабах, Молдова и Грузия), ожидания у Скопье максимально скромные. В конце концов, минская группа ОБСЕ оказалась не способна предотвратить масштабную военную конфронтацию между Азербайджаном и Арменией, переговоры по Закавказью заморожены после признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии.

На молдо-приднестровском направлении, которое, например, председательствовавшая в 2019 году Словакия выделяла как наиболее перспективное, больших успехов ОБСЕ тоже не просматривается. Последние заметные подвижки, достигнутые при непосредственном участии организации, датированы ещё 2016-2017 годами – периодом последовательного председательства Германии и Австрии. Берлин летом 2016 года смог реанимировать формат «5+2», усадить стороны конфликта за стол переговоров и при немалом политическом «нажиме» добиться подписания итогового документа, который задал траекторию взаимодействия двух берегов Днестра на несколько лет вперёд.

В следующем году Вена способствовала заключению серии соглашений, т.н. «пакет Берлин плюс»: был открыт мост через реку Днестр возле села Гура-Быкулуй, урегулированы вопросы землепользования в Дубоссарском районе, апостилизации приднестровских дипломов и работы школ с румынским языком обучения в Приднестровье. Ещё было подписан договор по телекоммуникациям, но он так и не получил практического воплощения.

Успехи пятилетней давности, вероятно, объясняются не только серьёзными амбициями Берлина и Вены, но и общей геополитической ситуацией в Европе – в ту пору достаточно активно велись даже нормандские переговоры по реализации минских соглашений. Кроме того, главой миссии ОБСЕ в Молдове в то время был влиятельный американский дипломат Майкл Скэнлан, энергично выжимавший результаты в переговорном процессе и не особо переживавший по поводу возможных обид и недовольств Кишинёва или Тирасполя.

В последние же три года процесс урегулирования молдо-приднестровского конфликта фактически замер. Формат «5+2» находится в коме, а пресловутый пакет «Берлин плюс» не исполняется в полной мере, в чём два берега систематически обвиняют друг друга.

Во многом такая ситуация сложилась при молчаливом согласии трёх подряд председательств в ОБСЕ – албанского, шведского и польского, не проявивших существенной заинтересованности в «приднестровском досье». Это подтверждается и отсутствием попыток возобновить формат «5+2», и регулярным продлением мандата специального представителя ОБСЕ Томаса Майер-Хартинга, который не отметился особыми успехами и активностью на своём посту. Что, однако, не смутило ни одну из стран, его назначавших. В итоге, государствам-участникам ОБСЕ впервые за одиннадцать лет не удалось даже принять итоговое заявление саммита министров иностранных дел в Варшаве по молдо-приднестровскому урегулированию.

Назначит ли Северная Македония собственного эмиссара, пока неизвестно. Неясны и планы на формат «5+2». О заинтересованности в его оживлении многократно и где-то даже ритуально заявляли в Москве и Тирасполе. Впрочем, остальные участники осторожничают, не без оснований считая, что, пока идёт война в Украине, собирать этот формат нет большого смысла, да и вряд ли возможно.

Правда, есть ещё один фактор – новая глава Миссии ОБСЕ, американка Келли Кайдерлинг. Вряд ли представитель США назначен только для пассивного наблюдения за процессами. Тем более недавно молдавский вице-премьер Олег Серебрян сообщил о том, что власти готовят некую новую стратегию «реинтеграции» – а альтернативного формата для её продвижения на сегодняшний день не существует. Что, конечно, не отменяет возможности их создать, на что тоже имеются намёки. Всё это означает, что от Северной Македонии при определённых обстоятельствах всё же может потребоваться включение «турборежима» в молдо-приднестровском вопросе. Готов ли к этому Скопье – покажет время.