ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Мне пришлось несколько лет тому назад, когда Беларусь только выходила из дипломатической блокады после многолетнего конфликта с Западом, быть в Брюсселе, и с тех пор я занимаюсь европейской тематикой. Вот, исходя из того, что я видел, у меня создается следующий если не прогноз, то что-то в этом духе, по ситуации, которая касается Приднестровья.

Мне кажется, что мы должны исходить из следующего. На ближайшие 20-30 лет мы будем иметь депрессивную Украину, которая станет осложнять жизнь всей Восточной Европе. Это запрограммировано тем курсом экономического развития, который там принят после разворота от сотрудничества с Россией к усиленным контактам с Западом. В ближайшие годы, даже если не произойдет каких-то политических и военных обострений на Украине, она будет деиндустриализироваться и терять население.

Можно примерно рассчитать, какими здесь будут потери. Уже спрогнозированы и эти потоки, во всяком случае, на Западе. В Польше, например, есть установка в течение 5-10 лет принять до 5 миллионов трудовых мигрантов, и в основном Варшава ориентируется на Украину.

Другие страны Европейского Союза также имеют примерные прогнозы по приему мигрантов. Реально надо ожидать, что за 20 лет Украина потеряет 15-20 миллионов человек. Это огромная цифра, и нам сегодня ее будет очень сложно психологически понять, но посмотрите – украинцы уже потеряли после распада СССР 10 миллионов. Как они дальше кормить-то население будут? Ведь модель развития у Украины такая, которую мы видим на прецедентах Молдавии, Прибалтики, да и Румынии с Болгарией.

Первый фактор, к которому мы должны привыкнуть и адаптироваться, – это Украина, которая будет на наших глазах долгое время очень сложным государством. И дай Бог, чтобы там не было новых вспышек и обострений. Но это будет государство с гаснущим народом. Вместе с уходящими людьми не будет усиливаться и политическая система Украины. Повторим: это будет государство, очень сложное на ближайшие много лет вперед.

Другой фактор, на который я хочу обратить внимание и который касается Приднестровья и всех нас, в том числе Беларуси и России – это ситуация внутри Европейского Союза. Внутри ЕС происходит переход к Европе двух скоростей. В Европе уже фактически отказались, и официально в том числе, от равенства, от курса на унификацию развития всех стран. Вольно, невольно, в силу Brexit`a и внутренних сложностей, но они переходят к двум скоростям.

Конкретно это означает, что в ближайшие 2-3 года закончится текущая так называемая семилетняя финансовая перспектива, в рамках которой распределяются средства из европейских фондов, в том числе и средства на развитие восточноевропейских стран. И после 2020 года неизбежно будет сокращение дотаций, скрытых и явных, которые идут из Брюсселя в Восточную Европу.

Страны, являющиеся наименее устойчивыми (это те страны, которые быстрее всего теряют население – Литва, Латвия, Болгария, Румыния), будут более всего затронуты последствиями сокращения европейских дотаций.

В Польше и Прибалтике, например, до 20 % бюджета – это в той или иной форме европейские дотации. Если они уменьшатся, то все те проблемы, которые сегодня «заливаются» деньгами, выйдут на поверхность. Это значит, что в ближайшие годы всех нас и особенно вас, в силу того, что Румыния и Болгария – слабые страны Европейского Союза, ожидает еще и период нестабильности в этих странах.

В итоге выходит не очень хорошая перспектива. Получается, что Приднестровье в ближайшее время, довольно долгий период, будет находиться в гораздо худшем положении, чем то, в котором вы 25 лет развивались.

Какой из этого вывод? Вывод следующий: надо стараться удержать ситуацию здесь от новой эскалации. Потому что эскалация не имеет смысла. Если весь регион попал в зону депрессивности, это значит, что надо просто выживать и ни в коем случае не допускать ухудшения своими руками ситуации, которая и так очень сложна. Поэтому любой ценой здесь нужно избегать возвращения к политическому насилию или, не дай Бог, к военному конфликту.

Еще один вывод, который я бы хотел сделать, – возможно, вам имеет смысл присмотреться к тому, как Беларусь выходила из изоляции, из того многолетнего конфликта с Западом, в котором мы находились с момента прихода Александра Лукашенко к власти.

Приведу следующие данные, чтобы вам была понятна глубина этого конфликта. У нас до сих пор от американского посольства всего пять дипломатов и нет посла, его заменяет временный поверенный уже лет 7, а может, и 10. У нас бывали случаи, когда все европейские послы покидали Беларусь. Два раза такое бывало, но потом они потихоньку возвращались. То есть у нас очень глубокий конфликт, и мы находимся под санкциями не три года, как Россия, а уже около 20 лет.

Вот тут в том выходе из многолетнего кризиса в отношениях, который осуществила Беларусь, могут быть какие-то наблюдения и для вас. Что я имею в виду? Каким образом нам удалось сейчас немножко развязать ситуацию? За счет той геополитической линии, которая была принята после начала войны в Украине.

У нас совершенно сознательно был принят курс на то, чтобы препятствовать распространению украинского кризиса за пределы Украины, по крайней мере, в сторону Беларуси. Чтобы Прибалтика с ее страхами и нелюбовью к России и Украина не слились в один большой очаг между двумя морями и чтобы здесь не возникло на много десятилетий вперед воюющее антироссийское пространство. У нас это официально называется (наш МИД придумал такое дипломатическое название) «Беларусь как донор региональной безопасности».

Линия на локализацию украинского конфликта и на успокоение страхов поляков и литовцев перед Россией сделала возможным следующее: Запад закрыл в Беларуси глаза на то, на что раньше не закрывал. И сегодня поэтому у нас и пошла нормализация отношений. Может быть, и в вашей ситуации надо подумать о геополитическом маневре, который создаст площадку для более активных взаимоотношений с Западом, прежде всего с Европейским Союзом.

Еще один, чисто практический момент, который здесь может быть. У нас сработала общественная дипломатия. В момент, когда на Западе держали против Беларуси многолетние санкции, и наши чиновники не имели возможности нормально общаться с западными коллегами, ряд белорусских организаций хорошо поработал в Брюсселе, Париже, Берлине, даже в Соединенных Штатах. Они доносили нашу позицию до западных дипломатов и экспертов напрямую.

Вот здесь, вероятно, имеет смысл отправить и представителей Приднестровья в Брюссель. Какие я вижу возможности в Брюсселе, например, в Европарламенте? Если у вас появится просто свой корреспондент, представитель ваших медиа, аккредитованный при Европарламенте, ему откроется огромный и очень дорогостоящий поток возможностей. Там есть телестудия, где можно делать интервью. Также есть возможности проводить пресс-конференции, выставки в помещении Европарламента.

В ЕС существует многопартийная система, борьба разных фракций между собой, и она создает возможности для того, чтобы доносить различные позиции. Например, у нас образовалась целая группа европарламентариев, которые сочувственно относятся к урегулированию, нормализации отношений с Беларусью, исходя из самых различных соображений.

Я убежден: если у вас будет в Брюсселе структура гражданского общества, то она разберется, с кем там надо общаться. И, скорее всего, она посмотрит на белорусский путь и пойдет проторенной дорожкой к тем же самым людям. А почему бы и нет? У вас настолько сложная ситуация впереди (и эта ситуация будет сложной лет 20-30, не меньше), что надо хвататься за любые возможности.

Я завершаю спич. Хочу сказать, что самое главное, что надо сохранить в этом регионе, – гарантии военной безопасности, чтобы какие-то авантюристы с любой стороны вас не атаковали. Ваша главная гарантия, как всегда, – Россия. Но на этом нельзя останавливаться. Надо выстраивать свою повестку дня, используя те инструменты, которые, в частности, существуют в Европейском Союзе. И нужен какой-то геополитический маневр. Надо, чтобы в Брюсселе в вас видели такого же донора региональной безопасности, какого они увидели в лице Беларуси.

Юрий Шевцов, директор Центра по проблемам европейской интеграции