ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Самая сильная зависимость – идеологическая. Алкоголик может «зашиться», а наркоман пройти курс детоксикации. Но того, чье сознание повреждено слепой верой в какие-то идеологические догмы, того, кто не дружит с реальностью, излечить гораздо труднее.

Одна из главных причин, по которой проблемы Молдовы принимают неизлечимый характер и десятилетиями не решаются, заключается в такой же хронической неспособности местных политиков адекватно оценивать окружающую действительность в сочетании с наличием у них набора примитивных клише, под которые эти политики подгоняют реальность.

Такая комбинация искаженного представления о происходящих событиях и явлениях, с одной стороны, и собственных мировоззренческих, идеологических штампов, с другой, делает наших политиков заложниками, которые, во-первых, не свободны в оценке ситуации и формулировании политических целей, и, следовательно, во-вторых, не в состоянии определить реальные задачи, которые нужно решать, чтобы этих целей достичь.

Может, такой диагноз звучит несколько сложновато, но если проследить, какие проблемы возникали в Молдове в последние 35 лет, и как на них реагировали политики, то многое из происходящего объясняется именно этим – хроническим непониманием и неприятием реальности. Ладно, было бы это личным недугом политиков, но ведь от их неуемного стремления навязать свои фобии, комплексы и фантазии окружающим страдает все общество.

Первые клише – язык, Приднестровье, федерализация

Современная молдавская политика начала формироваться еще до провозглашения независимости в 1991 году. Эта политика изначально приобрела националистическую ориентацию, которая породила свой набор идеологических клише.

Первым был «проштампован» вопрос о языке. В Кишиневе решили, что должен существовать только один государственный язык (тогда он еще назывался молдавским), что послужило причиной (или поводом – теперь это уже не важно) для первого крупного социального разделения, которое приобрело и территориальный характер: Приднестровье де-факто отделилось от остальной части Молдовы.

Вооруженный конфликт в Приднестровье был остановлен подписанием в июле 1992 года президентами Молдовы и России двустороннего соглашения, имеющего силу межгосударственного договора и официального документа Совета безопасности ООН.

В этом соглашении определен механизм миротворческой операции (Зона безопасности, Объединенная контрольная комиссия, трехсторонние молдавско-российско-приднестровские миротворческие силы), говорится о том, что статус российских вооруженных сил в регионе будет определен в ходе двусторонних переговоров между Молдовой и Россией. Хотя в соглашении предусмотрена возможность выхода из него, ни одна, даже самая русофобская, власть в Кишиневе не решилась денонсировать этот договор, и он остается в силе.

В декларации глав государств ОБСЕ, принятой на саммите этой организации в Стамбуле в 1999 году, приветствуется «обязательство Российской Федерации завершить вывод российских сил с территории Молдовы к концу 2002 года».

В отличие от соглашения от 1992 года декларация от 1999 года не имеет обязательной юридической силы. Россия всегда ссылалась на то, что вывод ее войск и вооружений должен быть синхронизирован с политическим урегулированием приднестровской проблемы, и приводит соответствующие документы, подписанные сторонами на этот счет. Этот спор давно приобрел схоластический, бесплодный характер.

В 2003 году было сорвано подписание «Меморандума Козака», на сегодняшний день разрушен и переговорный формат «5+2». Но кишиневские политики продолжают ссылаться на декларацию, принятую ОБСЕ четверть века назад, как на нечто обязательное для исполнения. Уже не считать Россию страной-гарантом приднестровского урегулирования, но еще продолжать требовать от нее выполнения каких-то обязательств – странный подход. Как и проведение в Кишиневе международных «форумов реинтеграции» без участия представителей Приднестровья и России.

При том, что мало кто сегодня вообще соблюдает международное право в том виде, в каком оно существовало еще недавно, верить в то, что какой-то виртуальный обломок этого права в виде какой-то декларации какого-то саммита какой-то умирающей организации может служить краеугольным камнем каких-то реальных решений реальных проблем – это просто политическое слабоумие. Но именно это мы и наблюдаем.

Перспективы приднестровского урегулирования давно разбились еще об одно клише – представление о том, что Молдова должна быть только унитарным государством. При всем вольном обращении с Конституцией по другим вопросам (название государственного языка, выборы президента, евроинтеграция), любые попытки федерализации (некоторые варианты предлагались даже американскими партнерами) всегда встречались в штыки.

Сегодня мы наблюдаем открытое стремление ликвидировать и Гагаузскую автономию. Хотя она учреждена специальным законом, закреплена и в Конституции, политики, задающие тон в Кишиневе, говорят, что никакой Гагаузии не существует, а есть только три района – Комратский, Чадыр-Лунгский и Вулканештский. Эти политики убеждены в том, что, если в их сознании Гагаузии нет, значит ее нет и в реальности.

Иллюзия евроинтеграции

Все разговоры про европейскую интеграцию Молдовы – это тоже голая идеология, полностью оторванная от реальности.

При президенте Владимире Воронине, который в 2002 году провозгласил курс на евроинтеграцию, это был чистой воды симулякр. Тогда власти «включили дурака» и говорили о какой-то «евромодернизации». Что это такое, никто не понимал – все выглядело, как какой-то «евроремонт», – но населению это идеологическое «блюдо» преподносилось с серьезным видом, как нечто реально существующее.

С приходом к власти в 2009 году разных «альянсов за евроинтеграцию» в Кишиневе на десятилетие закрепился гибридный «режим захваченного государства», который мог и соглашение об ассоциации с ЕС подписать, и «кражу миллиарда» организовать, и какой-нибудь международный саммит за демократию провести, и над Конституцией надругаться.

Сегодня евроинтеграция Молдовы носит чисто геополитический характер, что честно признала даже министр иностранных дел Германии Анналена Бербок. Грань между ЕС и НАТО практически стерлась. О ценностях ЕС, какими они виделись отцам-основателям этой организации, даже не вспоминают.

Никто не собирается выполнять копенгагенские критерии членства в ЕС в том виде, в каком они когда-то провозглашались. Имитируются какие-то переговоры якобы со страной-кандидатом в члены ЕС о якобы вступлении в ЕС. Проводится какой-то референдум о закреплении идеологии евроинтеграции в Конституции.

Если Молдову когда-то и примут в ЕС, то это случится только потому, что ЕС отменит собственные правила членства и начнет принимать в свои ряды всех подряд без всяких условий и соблюдения каких бы то ни было норм. Такой «принцип» – «Хотите в ЕС? Не вопрос – вот вам членство!» – пока еще выглядит абсурдным, но брюссельская бюрократия оторвалась от реальности и погрязла в идеологических клише не меньше, чем ее подопечные в Кишиневе, и что взбредет в голову еврокомиссарам через несколько лет, трудно сказать.

Учитывая, что евроинтеграция – процесс чисто элитарный, народы в нем не участвуют, то если еэсовской элите для сохранения своих позиций нужно будет принять в ЕС и Молдову, евробюрократы вполне могут это сделать – без соблюдения каких-либо критериев, чисто по идеологическим, геополитическим, русофобским, милитаристским мотивам.

«Энергетическая независимость»

Еще один штамп, который придумали в последние годы – о необходимости достичь «энергетической независимости от России». Тут тон задал как раз ЕС, а кишиневская власть пристроилась следом.

Отказ от закупки природного газа у России, приобретение голубого топлива через сомнительные секретные схемы из «альтернативных источников», рост тарифа на газ в шесть раз – все это почему-то назвали «энергетической независимостью». При этом российский газ продолжает поступать в Приднестровье, где на российской же электростанции вырабатывается электроэнергия, которую закупает Молдова. А с 1 мая «Молдовагаз» собирается возобновить закупки сырья у «Газпрома» и для правого берега Днестра.

Реальность заключается в том, что при таких дорогих энергоресурсах, как нынешние, не могут нормально существовать ни экономика, ни социальная сфера, ни население. Единственный реальный поставщик доступных по цене энергоресурсов – Россия. Реально она продолжает поставлять Молдове и газ, и электроэнергию. Но кишиневские власти все равно провозгласили «энергетическую независимость» от России, хотя и не могут объяснить, в чем же она заключается. Просто им так хочется, у них такой каприз.

К тому же, подражать «партнерам по развитию» из ЕС во всем, в том числе в подрыве собственной экономики и социальной сферы – это же верный признак евроинтеграции.

Возвращение к реальности

Если молдавские политики будут и дальше существовать в «коконе» своих неадекватных представлений об окружающем мире, если продолжат, как попугаи, повторять свои клише, которые на практике не работают, они и дальше не смогут решать реальные проблемы народа и государства.

Возвращение к реальности, очищение мозгов от идеологического «мусора» – обязательное условие, при котором политики смогут начать мыслить свободно, оценивать ситуацию адекватно, формулировать цели правильно, предлагать решения разумно. В противном случае, вырваться из колеи старых клише не получится.

Проблема усугубляется тем, что окружающая реальность очень динамична и быстро меняется. То, что вчера казалось привычной нормой, сегодня безвозвратно устаревает.

Старая система международного права не работает. Новая система европейской безопасности неизвестно когда будет сформирована, и как будет выглядеть.

О какой декларации саммита ОБСЕ можно говорить, если не соблюдаются такие базовые принципы этой организации, как общая и неделимая безопасность, уважение границ и территориальной целостности?

Из четырех неурегулированных постсоветских конфликтов – в Абхазии, Южной Осетии, Нагорном Карабахе и Приднестровье – об урегулировании первых трех никто уже и не говорит. Почему в Кишиневе думают, что для приднестровской проблемы будет сделано какое-то исключение?

Политики в Москве заявляют, что Россия больше не намерена уважать территориальную целостность государств, которые она считает враждебными. Можно сколько угодно называть Россию плохой, но в данном случае имеет значение только то, что думают о России сами ее граждане, и то, какую реальную политику проводит руководство этой страны. Это называется realpolitik – реальной политикой, построенной на прагматизме, на собственных представлениях об угрозах безопасности, а не на абстрактном либеральном «порядке, основанном на правилах», признанном только в самопровозглашенном «цивилизованном мире», в который непонятно кто, когда и по каким критериям включил только один из восьми миллиардов проживающих на Земле людей.

Кишиневские власти проводят враждебную политику в отношении Гагаузии, но до них еще не дошло, что означает заявление башкана автономии о том, что Комрат может обратиться за военной помощью к России в случае введения в Молдову румынских вооруженных сил. Так же, как эти власти не поняли заявления главы Приднестровья о том, что попытки решить приднестровский вопрос силовым путем приведут к новой войне в нашем регионе, и не только.

Отрыв молдавских политиков от реальности проявляется и в том, что они ведут себя так, будто то, чего уже нет, все еще существует, и должно быть использовано в собственных интересах. К примеру, эти политики продолжают считать, что Россия им что-то должна, хотя в самой России так не считают.

Власти Молдовы тоже много чего должны молдаванам. В ситуации, когда они не делают для молдавского народа то, что должны делать, в том числе по Конституции, в которой написано и про суверенитет, и про права и свободы человека, и про демократию, и про юстицию, и про социально ориентированную экономику – в такой ситуации какое они вообще имеют право требовать от других чего-то для себя?

«Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как можешь сказать брату твоему: брат! дай, я выну сучок из глаза твоего, когда сам не видишь бревна в твоем глазе? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Лк 6:41-42).

Пленники идеологии

Самая сильная зависимость – идеологическая. Алкоголик может «зашиться», а наркоман пройти курс детоксикации. Но того, чье сознание повреждено слепой верой в какие-то идеологические догмы, того, кто не дружит с реальностью, излечить гораздо труднее.

У наших предков, как у простых людей, так и у политиков, была эта способность оценивать все реалистично, понимать суть проблем, выживать в самых непростых условиях. Сегодня такая способность утрачена.

Виной тому современное либеральное мировоззрение, когда каждый мнит себя «яркой индивидуальностью», этаким божком, которому никто не указ и не авторитет. Из-за этого становится невозможным какое-то общее дело (res publica). Население Молдовы, как сухой горох, рассыпается по всему миру, не желая обустраивать собственную страну и стремясь сразу попасть «на готовенькое» в других государствах, где благополучие строилось веками напряженного труда тамошнего населения.

Дефекты либерализма усугубляются примитивным национализмом, который органично проистекает из селянского менталитета, при котором даже невесту из соседнего села называют «venetică» («чужачкой», «пришлой»).

При такой идеологической «контузии» разумно, адекватно, системно обустраивать собственное государство не то что на поколения – даже до следующих выборов невозможно. При такой политике неизбежно лишь дальнейшее разрушение того, что еще осталось.

Дмитрий Чубашенко, кишиневский политолог