ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Первое десятилетие этого века началось с так называемого пузыря доткомов. Когда он лопнул, центральные банки агрессивно вмешались, чтобы ослабить монетарную политику и предотвратить затягивание периода медленного роста в японском стиле. Но затянувшийся период низких процентных ставок, который последовал после рецессии 2001 года, вместо этого способствовал появлению еще одного пузыря, на этот раз в сфере недвижимости и кредитования.

После того как в течение десятилетия лопнул второй пузырь, центральные банки снова действовали быстро, снижая ставки до нуля (или близко к нему) почти во всех странах. В последнее время Федеральная резервная система Соединенных Штатов даже провела беспрецедентный тур «количественного послабления», чтобы ускорить выздоровление. Снова главным аргументом была необходимость избежать повторения «потерянного десятилетия» Японии.

Часто в выработке политических решений преобладают простые «усвоенные уроки» из экономической истории. Но урок, усвоенный из опыта Японии, в значительной степени является мифом. Основой для «страшного» рассказа о Японии стало то, что ее ВВП за последнее десятилетие рос в год в среднем всего на 0,6% по сравнению с 1,7% в США. На самом деле, разница гораздо меньше, чем часто предполагается, но на первый взгляд темпы роста в 0,6% квалифицируются как потерянное десятилетие.

В соответствии с этим стандартом можно также говорить о том, что большая часть Европы также «потеряла» последнее десятилетие, поскольку в Германии темпы роста были примерно такими же, как в Японии (0,6%), а в Италии даже хуже (0,2%), только Франция и Испания показали результаты несколько лучше.

Но эта картина стагнации во многих странах вводит в заблуждение, поскольку она не учитывает важный фактор, а именно демографический.

Как следует сравнивать уровень роста в группе похожих развитых стран? Лучший показатель – это не общий рост ВВП, а рост дохода на душу населения трудоспособного возраста (не просто на душу населения). Последний элемент является важным, поскольку только трудоспособное население составляет продуктивный потенциал экономики. Если две страны добиваются одинакового среднего роста доходов трудоспособного населения (ТН), можно сделать вывод, что обе страны были одинаково эффективны в использовании своего потенциала, даже если их рост общего ВВП отличается.

Рассматривая ВВП/ТН (ТН определяется как численность населения в возрасте 20-60), можно получить неожиданный результат: Япония в действительности за последнее десятилетие получила результаты лучше, чем США или большинство европейских стран. Причина проста: общие темпы роста Японии были довольно низкими, тем не менее, рост был достигнут, несмотря на быстро сокращающееся население трудоспособного возраста.

Здесь разница между Японией и США поучительна: с точки зрения общего роста ВВП, она составляла примерно один процентный пункт, но больше с точки зрения ежегодных темпов роста ТН – более 1,5 процентных пункта, учитывая, что население США трудоспособного возраста выросло на 0,8%, в то время как в Японии оно сократилось примерно на это же значение.

Еще одним свидетельством того, что Япония в полной мере использовала свой потенциал, является то, что в течение последнего десятилетия уровень безработицы был постоянным. Для сравнения, уровень безработицы в США почти удвоился и сегодня приближается к 10%. Таким образом, можно заключить, что США следует рассматривать Японию не как пример стагнации, а пример того, как выжать максимальный рост из ограниченного потенциала.

Демографические различия имеют отношение не только при сравнении Японии и США, но также и для объяснения большинства различий долгосрочных темпов роста в развитых экономиках. К средним темпам роста стран «Большой семерки» следует добавлять около одного процентного пункта за счет увеличения производительности к темпам роста трудоспособного населения. США показали результаты несколько хуже, чем следует из этого приблизительного расчета. Япония показала результаты несколько лучше, а большинство других богатых стран приблизились к этому параметру.

Для последующих десятилетий, используя данные такого анализа, можно предсказать относительные темпы роста богатых стран, основанные на форме роста их трудоспособного населения, учитывая, что те, кто начнет работать в течение следующих двух десятилетий, уже родились.

Учитывая это, относительный спад в Японии, как основной экономической державы, будет продолжаться, поскольку ее трудоспособное население будет продолжать сокращаться примерно на 1% в год. Германия и Италия все больше приближаются к показателям сокращения трудоспособного населения Японии и, таким образом, вероятно, будут расти очень медленными темпами.

В случае с Германией наблюдается интересный излом в ее демографии: в период 2005-2015 годов трудоспособное население временно стабилизировалось. Но далее последует ускоряющееся сокращение, поскольку численность трудоспособного населения снижается даже быстрее, чем в Японии.

Сегодняшняя сила немецкой экономики отчасти обусловлена этой временной демографической стабилизацией. Однако сценарий в японском виде представляется неизбежным после 2015 года. США, Великобритания, и Франция, вероятно, будут расти быстрее по той простой причине, что их трудоспособное население продолжает расти, даже если и относительно медленными темпами.

Из этих соображений вытекают два урока о влиянии демографических факторов на экономический рост. Во-первых, идея «потерянного десятилетия» в японском стиле вводит в заблуждение ‑ даже по отношению к Японии. Медленный рост в Японии в течение последнего десятилетия был обусловлен не недостаточно агрессивной макроэкономической политикой, а неблагоприятной демографической ситуацией.

Во-вторых, дальнейшее замедление темпов роста в богатых странах является неизбежным, учитывая, что даже в более динамичных странах темпы роста трудоспособного населения сокращаются. В менее динамичных странах, таких как Япония, Германия и Италия, ситуация, близкая к стагнации, почти неизбежна.

Дэниел Грос