ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Ответные действия Тирасполя на установление шести пограничных перехода, требуемые ЕС для предоставления Кишиневу льготного визового режима, вызвало бурную реакцию в кишиневских СМИ унионистской и прозападной ориентации, в ЕС и в столицах ведущих государств Запада, включая и Вашингтон.

В этом политическом и геополитическом ажиотаже есть свой интерес для каждого, участвующего в нем, и в геополитической стратегии противоборствующих сторон. Обозначили свои позиции такие центры, как Брюссель, Вашингтон, Бухарест, Москва.

Международное значение Указу президента ПМР придала раздраженная реакция на него украинского председательства в ОБСЕ. Еще при вступлении в правах председательства я высказал Киеву пожелание не брать на себя амбициозных обязательств по Приднестровью: не геополитическому игроку провал обеспечен, если он будет подыгрывать только одному участнику из числа международных игроков. Поэтому обострение отношений между Кишиневом и Тирасполем могло стать результатом односторонней ориентации Киева на Кишинев и на Запад. Его неудачу своеобразно признала Швейцария, которая с 1 января 2014 г. получит от Украины председательство в ОБСЕ. Берн заявил, что приоритетом председательства для него станет решение Приднестровской проблемы. Может Швейцарии повезет…

Вместе с тем, как мне представляется, нельзя сводить всю проблему к неудачному председательству Украины в ОБСЕ из-за отсутствия у нее опыта и собственной политики в Приднестровском вопросе, отвечающей ее долгосрочным интересам. Как нельзя искать ее причины лишь в поспешном решении Е. Шевчука, в провокационной истерике М. Гимпу и О. Нантоя, или в заинтересованных советах Бухареста и Москвы соответственно Кишиневу и Тирасполю. Все значительно глубже, тоньше, расчетливее и дальновиднее.

Установление по требованию ЕС таможенных постов и паспортного режима между правобережной Молдовой и Приднестровьем, как и Указ Е. Шевчука о государственной границе ПМР – это тактические инструменты в геополитической игре Брюсселя и Вашингтона, с одной стороны, и Москвы – с другой. Запад, воздвигающий шлагбаум между двумя берегами Днестра, фактически устанавливает еще один EUBAM с целью воспрепятствовать передвижению людей и товаров с левого на правый берег Днестра. ЕС намеревается либерализовать визовый режим, открыв свои границы населению правого берега Днестра, и одновременно ставит жителям Левобережья ультиматум: «Принимайте гражданство Молдовы, иначе не получите такую же свободу передвижения».

Итак, экономическая блокада 2006 г. усиливается и к ней добавляется блокада передвижения людей с левого берега Днестра. Смысл тактики очевиден: добиться бегства приднестровцев на правый берег Днестра, разрушить политическую систему ПМР и решить Приднестровскую проблему без участия России. Это своеобразный ответ Запада на проект Москвы 2003 г. под названием «Меморандум Козака». Мы, мол, ваш план реинтеграции Молдовы похерили, попробуйте теперь поступить также с нашим.

Если это так, тогда Тирасполю как-то надо защитить себя! Эту задачу он решил установлением собственной государственной границы с Республикой Молдова. Если ЕС при председательстве в ОБСЕ Украины устанавливает погранично-карантинный железный занавес между политическими системами и населением двух берегов Днестра с указанной выше целью, то у Тирасполя есть всего два сценария ответа: а) подчиниться, б) сопротивляться. Избран второй путь, тем более, что он отвечает стратегическим целям ПМР. Тот факт, что он обсуждался с Москвой или даже подсказан ею не должно никого ни смущать, ни возмущать. Кишинев же советуется с Бухарестом, Брюсселем, Вашингтоном, почему же Тирасполю нельзя советоваться с Москвой? Кишинев и Брюссель сделали первый обдуманный, но ошибочный шаг по легитимизации границы между признанным и несостоявшимся государством Республика Молдова, и непризнанной и также несостоявшейся ПМР. Жаль, что Украина не оказывает Тирасполю свою поддержку, но что поделаешь, насильно мил не будешь.

Тактика ЕС, набрасывающая вторую петлю на шее Приднестровья (первая – EUBAM), преследует цель довести там население до гуманитарной катастрофы, до такого уровня отчаяния, когда, ради жизни, оно само побежит в сторону Кишинева, что будет означать проигрыш России. Москва, надеюсь, понимает, чего добивается Брюссель. А если понимает, то и должна принимать решение. К сожалению, у нее тоже небольшой выбор вариантов действий. Пока их видно два: а) сдать Приднестровье, б) бороться за него, исходя, в том числе, из собственных геополитических интересов. А это означает материальная и финансовая помощь, оказание содействия в социально-экономическом развитии ПМР, не взирая на тотальную блокаду со стороны Брюсселя, Бухареста, Кишинева и отсутствия понимания со стороны Украины, которая через полгода не будет уже председательствовать в ОБСЕ. РФ, имеющая в Приднестровье около 200 тысяч своих граждан, оказывает им поддержку, в том числе и посредством административных структур ПМР. А Украина, имея там 100 тыс. своих граждан, не хочет понять их положение и отказывает им даже в политической поддержке, видя в кризисе отношений между Кишиневом и Тирасполем лишь одни козни Москвы.

Кишинев утверждает: не было бы поддержки сепаратистов Тирасполя со стороны России, то с ПМР давно было бы покончено. Да, это так. Но ведь и власть правобережной Молдовы живет за счет поддержки Запада, его кредитов, грандов, другой безвозмездной помощи. Следовательно, и Республика Молдова с точки зрения ее политической жизнеспособности недалеко ушла от ПМР.

В связи с ролью РФ в Приднестровском урегулировании, следует остановиться на бытующем среди политиков и политологов известного направления утверждении, что «ключ от его решения находится в руках Москвы». Они не впервые прибегают к этому приему. Более удачного хода по дискредитации Москвы трудно себе представить. Но проанализируем его и ответим на вопросы, имеет ли это утверждение под собой основание и кому оно выгодно?

Кремль дважды мог разрешить политический кризис в Молдове. В первый раз – в 1992 г., когда Кишинев осуществил агрессию против левого берега Днестра. В то время геополитическое влияние Запада на Кишинев было малозаметным, он увязал в кризисе на Балканах, и у него еще не было возможностей рассматривать постсоветское пространство как свою вотчину. Фактически тогда впервые возник военно-политический сценарий, который повторился в Южной Осетии в 2008 г. Смею утверждать, что тогда Москва могла решить Приднестровскую проблему вопреки Кишиневу и Тирасполю, объединить оба берега Днестра, сняв все этнические и языковые преграды, приведшие к дезинтеграции республики.

Во второй раз – в ноябре 2003 г., что было связано с просьбой Кишинева помочь решить проблему реинтеграции страны и разработкой известного проекта, получившего название «Меморандум Козака». Но к этому времени Запад вовсю хозяйничал на правом берегу Днестра. Москва же утратила свое влияние здесь, и самостоятельно, без опоры на политическую силу в Кишиневе и без согласованных с Западом решений, не могла объединить Молдову. Как следствие, Вашингтон и Брюссель заблокировали подписание Меморандума. Из этого следует, что Москва в 2003 г. не поняла, что Запад уже имел дубликат ключа от Приднестровского урегулирования. С этого момента, роль Кишинева и Тирасполя в объединении двух берегов Днестра зависела от того, какую позицию занимали Бухарест, Брюссель и Вашингтон, с одной стороны, и Москва – с другой. Первые, как правило, подыгрывали Кишиневу, сторонника унитарной модели реинтеграции Молдовы, которая оставляла открытой перспективу ее объединения с Румынией, а это в свою очередь приводило к геополитической переориентации не только правого, но и левого берега Днестра. Москва, предвидя такую перспективу, исходила из необходимости не допущения вхождения Приднестровья в состав Румынии и сохранения, хотя бы, части своих геополитических интересов и на правом берегу Днестра. Как видим, цели геополитических игроков диаметрально противоположны, и они имели уже решающее значение в Приднестровском урегулировании.

В связи со сказанным, заявлять, что ключ от решения Приднестровской проблемы находится исключительно в руках Москвы – это политическая спекуляция и информационная война против России. В которую участвуют политики и политологи Украины определенной ориентации, и не только они. Поэтому, когда недруги молдавского государства делают такие заявления, это всегда означает требование к Москве сдать Приднестровье. Истина же состоит в том, что сейчас эту проблему можно решить путем компромисса, на взаимовыгодной основе. Но как долго сохранится паритетное влияние геополитических игроков на ее решение, трудно сказать. В перспективе все может измениться. Все зависит от возможностей Москвы сохранить РФ в качестве геополитического игрока в нашем регионе Европы. И рождения Украиной своего геополитического Я.

Заявление московского Бжезинского, Александра Дугина, о том, что ключ от Приднестровья находится в Москве, исходит от человека, видящего РФ в геополитической ипостаси сверхдержавы. Но она таковой является по своему ядерному потенциалу, а не по экономическому развитию или прочности политической системы государства. Его автор – российский геостратег, находящийся в плену исторического величия Российской империи и Советского Союза, а не геополитических реальностей Российской Федерации после 1991 г. Да, у Москвы есть ключ, но им можно лишь принести Приднестровье на алтарь жертвоприношения. У нее нет ключа, с помощью которого она может единолично объединить оба берега Днестра. Этот ключ утерян ею в 1992 г.

На мой взгляд, в 2013 г. произошел очередной сбой в Приднестровском урегулировании. По вине Кишинева, спешащего в никуда, и Брюсселя, помогающий ему в этом. Тирасполю грех было не воспользоваться случаем. Возможно, чтобы насолить Леониду Кожаре. Может, Евгению Шевчуку следовало выдержать паузу, но с точки зрения понимания им политики правого берега Днестра и ЕС по отношению к ПМР, это не так важно.

Иван Грек, доктор истории, политолог