ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Приднестровской Молдавской Республике 2 сентября исполнится 24 года, из которых 20 лет - находится в состоянии переговорного процесса с Республикой Молдова. В данной связи, хотелось бы обратить внимание на принципиальное отличие нашей ситуации от схожих политических противоречий и конфликтов, протекающих в западном политическом поле, в основе которых лежит принцип сецессии или принцип самоопределения народов (скажем, Шотландия, Квебек, Каталония, Фландрия и др.).

На наш взгляд главное отличие состоит в том, что ведя переговоры, мы находимся не в составе Республике Молдова (как вышеназванные образования внутри пока еще своих стран), а вне ее - в качестве независимого государства. Иначе говоря, того, к чему стремятся данные территориальные образования - к отделению, мы уже добились, и наша задача заключается в том, чтобы эту независимость закрепить и юридически легитимизировать на международном уровне.

А вот этого главного как раз не берут в расчет, или, скорее, не хотят этого делать ни Республика Молдова, ни другие заинтересованные стороны, участвующие в переговорном процессе. Другими словами, не хотят учитывать, что наша переговорная ситуация - это совершенно иной уровень политической реальности, который предполагает и другой уровень разрешения.

В силу чего все участники молдавско-приднестровского переговорного процесса должны уяснить, что приднестровский народ и его государство, которые смогли в тяжелейших условиях военной интервенции, экономической блокады и внешних угроз сохранить себя, в течение 24 лет, уже никакими посулами и приманками не завлечь в Республику Молдова: ни обещаниями самой широкой автономии, ни возможной федерализацией Республики Молдова, ни даже ее конфедерализацией. Об этом убедительно свидетельствуют результаты референдумов и многочисленных социологических исследований, в ходе которых приднестровский народ однозначно определился со своим приднестровским государственным выбором.

Вместе с тем, мы не исключаем того, что если бы власти Республики Молдова в ходе переговорного процесса на предыдущих его этапах сумели доказать свою договороспособность, искреннее желание максимально учитывать интересы сторон, государственно-политический выбор приднестровцев мог быть и несколько иным. Дело в том, что в приднестровской политической повестке дня в определенные временные периоды фигурировала и автономия, и федерализация, и конфедерализация, и, даже, подготовка конституции будущего совместного государства. Однако, всякий раз, когда вопрос должен был перейти в практическую плоскость, молдавские оппоненты отказывались от своих слов и подписей.

В данной связи хотелось бы обратить внимание на то, что успех в переговорном процессе наполовину, если не на две трети зависит от доверия между сторонами. Если же этого доверия нет, то трудно рассчитывать на какой-либо результативный позитив. Вместе с тем, заметим, что доверие вовсе не означает дружбу или стратегическое партнерство. Просто доверие - это необходимый элемент, необходимая основа для того, чтобы приднестровская и молдавская стороны вели разговор о достижении реального компромиссного результата. Увы, данный элемент в молдавско-приднестровском урегулировании как отсутствовал раньше, так отсутствует и сейчас.

Причем речь в данном случае идет не только о срыве молдавскими властями подписания Меморандума Козака. Мы можем привести множество, буквально десятки, аналогичных примеров недоговороспособности властей Республики Молдова в молдавско-приднестровском урегулировании. Вот только один из них. Мне, как участнику совместной Конституционной комиссии от Приднестровья, пришлось участвовать в подготовке конституции будущего совместного государства, которое по согласованию сторон должно было представлять из себя некий федеративно-конфедеративный симбиоз. Как-то во время перерыва между заседаниями член комиссии от Республики Молдова - профессор права В. Мокряк, мой давний знакомый, подошел ко мне и сказал, что он как честный и порядочный человек не может молчать и поведал мне (по секрету), что президент Владимир Воронин, инструктируя членов Конституционной комиссии от Республики Молдова поставил перед ними жесткое условие - мол, это не должна быть конституция федеративного, а тем более конфедеративного государственного образования. Он якобы согласен только на автономный статус для Приднестровья, такой, какой имеет Нахичеванская автономная республика в составе Азербайджана. Иначе говоря, публично тогдашний президент говорил одно, а на самом деле планировал совсем другое.

Чуть раньше нечто подобное случилось в 2000 году в Киеве на рабочем столе по молдавско-приднестровскому урегулированию, в ходе работы которого были подготовлены две дорожные карты урегулирования конфликта. Причем, руководитель молдавской делегации заявил, что проект, подготовленный группой экспертов 6 западных стран, будет Республикой Молдова взят за основу при определении статуса Приднестровья (уточним, что в его основе фактически лежали принципы конфедеративного устройства Республики Молдова). Однако политическое руководство Республики Молдова, увидев какие полномочия и компетенции предлагаются Приднестровью этим проектом, категорические от него отказалось.

Следует сказать, что Владимир Воронин и другие представители молдавской политической элиты так с тех пор и не изменили своей точки зрения по Приднестровью. Они по-прежнему отказываются даже говорить о возможности федерализации Республики Молдова, поэтому все надежды определенных российских политических кругов, на то, что нынешней осенью проевропейская властная коалиция потерпит поражение и к власти вернется Владимир Воронин во главе блока левых сил, который переформатирует молдавское государство на федеративных принципах, несостоятельны, более того, ошибочны.

И хотя различные проекты федерализации Республики Молдова периодически вбрасываются тем или иным политиком в информационное поле Республики Молдова для того, чтобы включить их в переговорную тематику, серьезные политики и эксперты понимают, что время децентрализации Республики Молдова на принципах федерализма ушло окончательно. В данном контексте не может не вызывать определенное недоумение сделанное пару недель назад в СМИ Республики Молдова заявление бывшего министра иностранных дел Приднестровья Валерия Лицкая, о том, что преобразование Республики Молдова в федеративное государство могло бы стать для Приднестровья лучшим выходом со времени войны 1992 года. Скажем так, странное заявление, если мы вспомним что, будучи министром, Валерий Лицкай проводил политику независимости и суверенитета ПМР.

Возвращаясь к предыдущей мысли, отметим, что, на наш взгляд, время федерализации ушло еще и потому, что сегодняшняя правящая политическая элита Республики Молдова без оглядки движется в Европу, в ЕС, в НАТО, игнорируя жизненные потребности и политический выбор народа Приднестровья, да и во многом, выбор народа Республики Молдова. На днях президент РМ Николай Тимофти безапелляционно заявил о необходимости переформатирования переговорного формата "5+2", как неэффективного и желательности вступления Республики Молдова в НАТО, адептом которого он является. В то же время его духовный гуру, президент Румынии Траян Бэсеску пошел и того дальше, предложив вообще исключить Приднестровье из молдавско-приднестровского переговорного процесса в качестве самостоятельного субъекта.

На этом фоне совершенно очевидно, что Приднестровье во многом мешает Республике Молдова интегрироваться как в Евросоюз, так и в НАТО. Мешает своей российской ментальностью и многоплановым присутствием здесь России. Многие проевропейские политики Республики Молдова в откровенных частных разговорах не скрывают того, что они были бы рады избавится от Приднестровья, иначе говоря, признать его в качестве независимого государства и отпустить, скажем так, в свободное политическое плавание. Однако сделать это им не позволяют американские и европейские комиссары, жестко настаивающие на включении Приднестровья в состав Республики Молдова и ставя вопрос ребром - или вы идете в Евросоюз вместе с Приднестровьем, или без него никогда.

Именно поэтому, на наш взгляд, Республику Молдова и ее западных покровителей не устраивает содержательный аспект текущего молдавско-приднестровского переговорного процесса, его, скажем так, только социально-экономическое и гуманитарное наполнение. Они чуть ли не в ультимативной форме требуют включения в него вопроса об определении политического статуса Приднестровья в составе РМ.

В данной связи хотелось бы напомнить, что еще в 1993 году глава Миссии СБСЕ в Республике Молдова, господин Тимоти Вильямс подготовил обширный доклад под №13, в котором излагалась позиция Миссии по т.н. приднестровскому урегулированию. В частности, в докладе есть пункт, согласно которому Республика Молдова, если она потеряет свой суверенитет, должна предоставить Приднестровью право на внешнее самоопределение. Сегодня, мы полагаем, уже не скрыть того, что парафировав Соглашение об ассоциации с Евросоюзом и подписав его в скором времени, Республика Молдова реально потеряет часть своего суверенитета, перейдя на стандарты и законодательную базу Европейского союза. Более того, молдавские эксперты в своих комментариях отмечают, что их страна частично находится под внешним управлением. В перспективе мы можем прогнозировать ее вступление в Евросоюз, который все в большей степени из конфедеративного политического образования превращается в самое настоящее федеративное государство с едиными органами власти и управления.

Данный аргумент, на наш взгляд, убедительно демонстрирует правоту приднестровской стороны - ее народа и президента, которые настаивают на цивилизованном разводе Республики Молдова и Приднестровья, на международном признании нашего государства. Причем от этого выиграют обе страны. Именно эти максимы, по нашему мнению, и следует положить в основу ведущегося переговорного процесса и неукоснительно им следовать. Тем более что международное право, а также международно-правовая практика находятся на нашей стороне, что бы там ни говорили отдельные западные акторы. Напомним, что в заключении Суда ООН по Косово зафиксировано, что Косово имеет право на создание своего государства, и это право не нарушает международное право. Отсюда следует, что право приднестровского народа на создание своего государство не нарушает существующего международного права.

Вместе с тем, мы должны констатировать, что в вопросе самоопределения и сецессии решающее значение играют отнюдь не правовые формулы. Конечной инстанцией по-прежнему всегда остается сила. К тому же, международное право, как правило, не способно решить конфликт подобный приднестровскому по той простой причине, что оно является не каким-либо кодексом с подробным перечислением правовых принципов, а относительно свободным собранием различных, а иногда и взаимопротиворечащих друг другу актов, обычаев и норм.

И последнее, в связи с трагическими событиями на Украине, вынужденным признанием Крыма и включением его в состав Российской Федерации в качестве субъекта, все большее число экспертов и политиков задаются вопросом, что будет с Приднестровьем, зажатым между враждебными ему Республикой Молдова и Украиной, а также что будет с переговорным процессом, пойдет ли Россия в отношении Приднестровья по крымскому пути.

Вопрос этот, конечно же, лежит в сфере компетенции российских властей, а мы в свою очередь можем только высказать определенные предположения, которые могут реализоваться или нет. И тем не менее, скорее всего, тем политическим рубежом, который поможет России окончательно определиться в своей стратегии на приднестровском направлении, станут осенние парламентские выборы в РМ. Почти уверены в том, что если нынешние проевропейские политические силы Республики Молдова останутся у власти (а шансы на это весьма велики), у России не останется иного выхода, как признать Приднестровье и существенно укрепить здесь свое политическое, военное и геополитическое присутствие. Результаты референдума 2006 года, а также разрабатываемая ныне национальная идея Приднестровья, сутью которой, по нашему мнению, должна стать реализация двуединой задачи: утверждение независимости приднестровского государства с одновременным воссоединением с Россией, явно подсказывают, какую тактику и стратегию ей следует избрать в данном вопросе.

Илья Галинский, директор приднестровского центра социальных и политических исследований "Перспектива"