ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Последние события заставили меня задуматься о политкорректности — той самой пресловутой либеральной политкорректности, которая некогда вызывала восторг, а теперь стала похожа на болезненную манию. Трудно не согласиться с тем, что в последнее время американские либералы, мягко говоря, увлеклись и «хватили лишнего»; но по большей части все их запреты, обвинения и прочие выходки были просто глупы — и не оказывали никакого реального влияния на информационное пространство.

Но вот «новая политкорректность», рвение к которой внезапно проснулось у политиков правого крыла, — это штука гораздо более опасная; хотя бы потому, что за ней (в отличие от либеральной) стоят реальная власть и огромные деньги. И цель этой кампании за «новую корректность», на мой взгляд, предельно проста.

Ещё в середине прошлого века Оруэлл в своём романе «1984» описал государство, в котором все говорят на особом «новоязе» — искусственно созданном языке, который исключает всякую возможность высказывать (а возможно, даже обдумывать) идеи, неудобные или неугодные правящему классу.

Приведу самый очевидный пример: стоит только кому-то в американской прессе или на ТВ заикнуться о «богачах» — эти богачи тут же поднимают гвалт и требуют называть их не иначе, как «работодатели», а ещё лучше — «создатели рабочих мест». Даже разговоры о социальном неравенстве уже приравняли к разжиганию классовой вражды.

А вот пример, так сказать, из истории. Профессор Калифорнийского университета Эрик Рочвэй написал замечательную статью о том, какая травля сейчас идёт на преподавателей истории в школах и колледжах в Соединённых Штатах. По его словам, за упоминание о трудовой миграции, эксплуатации этнических меньшинств или, скажем, влиянии технического прогресса на ухудшение экологии, учителя могут обвинить чуть ли не в участии в «либералистическом заговоре». При таком раскладе — иронизирует Рочвэй — свой следующий учебный курс ему придётся назвать «Почему клёвые американцы такие клёвые». А преподавать «другую историю», судя по всему, скоро станет просто небезопасно.

Это напомнило мне об одном эссе о советской научной фантастике, которое я прочитал много лет назад. Как справедливо, на мой взгляд, отмечал его автор, большинство советских фантастов, по сути, разрабатывали всего две повторяющиеся идеи: «только бы всё это когда-нибудь закончилось» и «что будет, если это не закончится никогда». С точки зрения советской цензуры, и то и другое было крамолой: в первом случае, сюжет предполагал, что где-то может быть лучше, чем в СССР, во втором — что страна движется отнюдь не к той социалистической утопии, которую ей обещает правящая элита.

Поэтому сюжеты переписывались — по схеме «только бы это не заканчивалось никогда». И в печать выходила только та литература, которая воспевала дивную жизнь в дивном Союзе.

Похоже, в Америку тоже пришли «дивные» времена...

Пол Кругман, лауреат Нобелевской премии по экономике